Тема об этом удивительном писателе и человеке. Я лично обожаю Сименона, как его романы-детективы с комиссаром Мегрэ, так и "трудные романы". Это действительно художник в том смысле, что у него замечательное чувство меры, что дает его произведениям крайне реалистичный и располагающий к себе сюжет. Один из моих любимейших писателей.
«Я — РОМАНИСТ, А НЕ ПИСАТЕЛЬ ВООБЩЕ...» К 100-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ЖОРЖА СИМЕНОНА
«Сименон тогда был начинающим автором детективных романов, много лет спустя он достиг совершенства, которое позволило ему приподнять презираемый жанр до уровня высокой литературы».
И.Эренбург
С именем французского писателя Жоржа Сименона связано особое направление внутри детективного жанра — социально-психологический детектив. По количеству изданных на русском и украинском языках романов и их тиражам он по-прежнему опережает Агату Кристи. Дебютировал Сименон в 20-е годы, писал рассказы для парижских журналов. Тогда же опубликовал несколько детективных произведений. В 1931 году увидел свет его первый роман о комиссаре Мегрэ — «Питер-латыш», который станет главным героем ста двух книг Сименона.
Он писал не только «чистые» детективы, но и произведения, посвященные драматическому уделу личности в обществе (сам он именовал их «трудными романами»). С 1930-го вплоть до 1972 года им написано 112 романов, около сотни новелл и рассказов. Во многом благодаря этим книгам его порой сравнивали с такими мастерами прозы XX века, как Франсуа Мориак и Грэм Грин. Но все же главная удача Сименона связана с образом комиссара Мегрэ.
Как и положено Великому Сыщику, он умеет распутывать совершенно безнадежные дела. Но не числом блистательных побед запоминается этот персонаж. Его отличает умение сострадать неудачникам и аутсайдерам. Нередко, найдя преступника и отправив «куда следует», Мегрэ испытывает странное чувство ненужной победы. Он выполнил свой долг, закон восторжествовал, но комиссар полиции не уверен, что восторжествовала и справедливость.
Описывая его методы, многие критики сходились на том, что традиционный для англоязычного детектива середины века логический подход заменяется у Мегрэ интуитивным. К выводам он приходит не путем дедуктивных выкладок, а ставя себя на место потенциального преступника. Как и его предшественник — честертоновский отец Браун, Мегрэ мог бы сказать: «Я не рассматриваю человека снаружи. Я пытаюсь проникнуть внутрь».
Удачно найденный Сименоном характер оказался тем стержнем, вокруг которого могли группироваться криминальные события самого разного рода. Обаяние персонажа порой бывало способно вытянуть не самую удачную фабулу, заставить читателей забыть натяжки и просчеты. Но это и есть жизнь.
После 1972 года Жорж Сименон писал только мемуары. «Прежде всего, — вспоминает Ж.Сименон, — хочу предупредить, что я — романист и только романист, а не писатель вообще. Иначе говоря, у меня не критический склад ума и я не умею писать научные статьи, вести литературные или философские дискуссии. Видимо, у меня преобладает не интеллект, а интуиция…»
Думаю, читателю будут интересны высказывания французского романиста о влиянии на его творчество наших классиков.
О Н.Гоголе. «Впервые я прочел Гоголя, когда мне было лет тринадцать. Он произвел на меня потрясающее впечатление. В ту пору я еще не знал Фолкнера. Об американском писателе я упоминаю потому, что люблю сравнивать их — оба они воссоздали целый мир и сделали всеобщим достоянием маленький, совсем маленький личный космос.
Казалось, что я — подросток, француз (вернее — бельгиец, получивший в 1922 году французское гражданство), не имеющий никакого представления о России, не смогу найти в произведениях Гоголя доступную для моего ума духовную пищу: ведь автор описывал совершенно чуждые мне края, нравы и обычаи. Однако он сразу же ввел меня в свой мир…
Гоголь как бы взял человека таким, каким мы его видим, разъял его на составные части, затем воссоздал на свой лад, и этот заново сотворенный писателем человек делается нам ближе, чем тот, которого мы встречаем повседневно.
Поразило меня (и поражает до сих пор) у Гоголя чрезвычайно редкое для писателя свойство — органическое сочетание комического и трагического, то, что так удалось Шекспиру. Гоголь не просто отбрасывает все мнимые ценности, но своим хлестким юмором (я не сказал бы сатирой) доводит их до такой степени нелепости, что они разбиваются вдребезги.
Вот что я думаю о Гоголе и почему считаю его одним из величайших писателей XIX века».
Об А.Чехове. «Я не просто восхищаюсь им, а питаю к нему поистине братскую любовь. В его произведениях я нахожу почти все мои замыслы в более совершенном исполнении.
Прежде всего о том, как Чехов видит человека и чему он научил меня. Хотя иногда очень трудно точно определить меру чужого влияния или отграничить его от того, что свойственно тебе самому.
Я считаю, что в литературе Чехов был первый, кто взял человека не как нечто замкнутое в себе, а в его среде, в биении жизни. В произведениях Чехова узнаешь не только персонажей, но и состояния их души — в зависимости от времени года, от отношений друг с другом или с природой, что придает им как бы третье измерение».
О Ф.Достоевском. «Достоевский был в такой степени одержим всеми человеческими страстями, что он был одновременно чудовищем и гением, гением и безумцем. Это — сгусток человечности, которая вдруг прорвалась в двух десятках романов-шедевров. Достаточно прочесть несколько строчек из любого его произведения, и вам ясно, что автор — феномен.
Вот почему каждый человек, независимо от национальности и вкусов, может найти у него нечто близкое себе.
Мне кажется, что если проанализировать произведения любого современного романиста, всегда найдется что-нибудь «от Достоевского», который, как и Шекспир, коснулся почти всех состояний души человека.
Фрейд писал кому-то, что идея психоанализа возникла у него после чтения Достоевского. Без него психоанализ, может быть, и не существовал бы.
Я считаю, что главное у Достоевского — новая трактовка понятия вины. Это понятие весьма сложное, далеко не столь ясное и четкое, как оно изложено в Уголовном кодексе. Оно лежит в основе личной драмы, существующей в душе каждого человека».
А теперь о романисте Жорже Сименоне: «Всю жизнь я не искал ни героев, ни подвигов, ни трагических ситуаций, но, взяв самых обыкновенных людей и сохраняя всю их достоверность, не выводя их за рамки привычного существования, стремился придать в то же время героическое звучание их жизни».