Смертельный бой «Антимайдана»
Участник одесского сопротивления о том, как начиналась гражданская война на Украине
Мы с Владом Войцеховским знакомы уже несколько лет. Когда-то, до «Майдана», который расколол историю на «до» и «после», уничтожил украинское государство, я любил приезжать в Одессу, общался там с местными активистами «Боротьбы», среди которых был и Влад. Мы сидели вечерами в шумных одесских двориках, гуляли по Приморскому бульвару, обсуждали перспективы политической борьбы. Помню, в один из последних моих приездов сильно ругали Януковича и думали о том, как было бы здорово на Украине без него. Было это, кажется, два года назад.
И вот, спустя два года, мы снова вместе в блиндаже, отложив автоматы на бруствер, наблюдаем за перемещением «укропов» на блокпосту. Нелепая гримаса судьбы. Влад был одним из самых активных участников одесского «Антимайдана» с самого начала, был в Доме профсоюзов 2 мая. После страшной расправы с противниками хунты на Куликовом поле вынужден был уехать в Крым с другими активистами. Вернулся в Одессу в конце лета, был арестован и брошен в застенки СБУ. В конце декабря был обменян на пленных всушников, оказался в Новороссии. «Укропы» забрали его документы, и теперь он вроде как невыездной. Впрочем, его это не сильно смущает. Он, кажется, нашел себя здесь – в политотделе бригады «Призрак». Мы сидим в штабе политотдела в Алчевске и предаемся воспоминаниям…
«СП»: - Как начинался «Антимайдан» в Одессе?
- Для нас «Антимайдан» начался еще в конце 2013-го года. Лидер одесской «Боротьбы» Алексей Албу был тогда депутатом облсовета, и руководитель фракции Партии регионов попросил его поучаствовать в защите облсовета – тогда реально штурма ожидали. Конечно, регионалы нам никак не друзья, но все прекрасно понимали, что пусть лучше у власти останутся регионалы, чем придут эти…
«СП»: - А в Одессе были сторонники «Майдана»?
- Конечно, у нас «Майдан» был с самого начала. Народу немного, в среднем несколько сотен людей крутилось возле памятника Дюку, но к ним никто всерьез не относился: дураки есть дураки, что с них взять? Никто разгонять их даже не пытался. Да и одесситов толком среди них не было.
«СП»: - А местные власти как к ним относились?
- Местные власти немного запаниковали. Во время защиты облсовета, мы уже третьи сутки там ночевали, по телевизору передали, что Янукович предложил Яценюку стать главой правительства. Это уже серьезный звоночек был, это показывало, что другими путями он справиться с ними не может. Яценюк в итоге отказался, т.е. он тогда уже понимал, что они стопроцентно власть перевернут. Поэтому местные власти были в панике, не знали, что делать.
«СП»: - Как появилось движение «Куликово поле»?
- Так вышло, что защита облсовета сплотила много людей из разных организаций, против которых мы сами порой выступали, то же «Славянское единство». Было принято коллективное решение: создать что-то наподобие единого совета, создать реальную народную силу сопротивления «Майдану». Сплотились все «антимайданные» силы. Зародилось движение «Куликово поле» - потому что первый митинг был проведен на Куликовом поле. Когда-то там снесли памятник Ленину, перенесли его вглубь города. А вообще это просто очень большая территория. Очень большая площадь в центре города. Когда первый митинг там проходил, там было около десяти тысяч человек. Это был просто митинг, еще не марш. До этого самый массовый митинг, который мне доводилось видеть в Одессе, провело КПУ против ущемления прав рабочих 24 января 2009- го года. Тогда вышло девятьсот человек.
А здесь собралось около десяти тысяч человек, и с трибуны объявили, что мы отсюда никуда не уйдем и будем создавать палаточный городок. Тогда же создали народную дружину – молодые парни с битами, которые должны были защищать это Куликово поле. А 16 марта был проведен первый марш – в нем участвовало реально около двадцати-двадцати пяти тысяч человек. Все думали, что все, тут уже никакой другой власти никогда не будет.
«СП»: - Была эйфория победы?
- Конечно. Двадцать пять тысяч человек. Одесса в жизни никогда такого не видела. Я встал в начале колонны на перекрестке, откуда колонна пошла в сторону облсовета, снимал на видео. И вот прошло минут сорок непрерывной съемки. А колонна все не заканчивалась, она прошла кварталов восемь вперед, а хвоста не было видно. Причем, процентов 90 участников не состояли ни в каких организациях. Люди спонтанно вышли на улицу, чтобы не было того, что происходит в Киеве. Тогда казалось, что какой «Майдан» в Одессе? Все, нету их больше.
«СП»: - А что произошло 2 мая?
- За день до того, первого мая у нас была небольшая «маевочка» – мы провели марш, на котором было около четырех тысяч человек – к тому времени марши всем надоели, так как все начали понимать, что они ничего не дают. Каждые выходные мы проводили марши, сначала было двадцать пять тысяч человек, потом двадцать, потом пятнадцать. Всем надоело, что там одни только разговоры и ходьба по городу. Четыре тысячи человек первого мая – и то хорошо. Потом все по компаниям разбились и поехали отдыхать.
Второго мая, ничего не подозревая, я часа в два пошел с сестрой в универсам «Таврия» на Дерибасовской. Заходим (там дальше уже все началось, но я еще ничего не увидел), что-то покупаем, а охранник начинает бегать, кричать, чтоб все уходили, что они закрываются…
«СП»: - А ты знал, что там съехались футбольные фанаты?
- Я знал, просто у нас до этого каждую неделю, когда «Черноморец» с кем-то играл, были такие слухи, что все, срочная мобилизация на Куликовом поле, нас придут сносить. Естественно, мы туда бегали, но никто не приходил. Естественно, всем это надоело, и никто уже не относился к этому серьезно. Так вот, охранник выгнал нас из универсама, смотрю: стрельба, камни летят, взрывпакеты... Я сестру забрал домой, зашел в Интернет, включил онлайн трансляцию и немного обалдел, потому что никогда такого количества этих дебилов в городе не было.
«СП»: - То есть, это приезжие все были?
- Так точно. Потому что фанаты «Черноморца», которые участвовали в марше «За единую Украину», в большинстве своем, когда увидели, что началось, сразу помахали всем ручкой и сказали: «Нам это нафиг не надо!» и пошли на футбол. Я говорю не про ультрас, а про тех, кто просто пришел на марш.
Звоню нашему товарищу Андрею Бражевскому. Я был уверен, что он туда пошел, потому что он всегда оказывался рядом с такими «движухами». Говорю ему: «Андрей, что происходит?» Он говорит: «Так и так. Нас тут зажали, но мы пока держимся, у нас тут есть пока какие-никакие силы. Я говорю: «Давай мы попробуем к вам туда попасть!» Надо помогать товарищам – нельзя бросать. Было принято решение ехать на Куликово поле, посмотреть, что там происходит. Там люди готовились к тому, что те потом придут сюда, на Куликово..
Приехали туда – зрелище удручающее. В тот момент там было, навскидку человек сто пятьдесят. Причем качественный состав удручал. Человек сорок молодых пацанов, человек пятьдесят женщин от тридцати до шестидесяти, ну и человек пятьдесят мужики уже в возрасте – 50-60-70 лет. Зрелище печальное, но, тем не менее, мы взяли палки в руки, сделали баррикады – в общем, приготовились обороняться. Все, конечно, понимали, что сюда придут, и мы все получим по шее, но оставить людей мы морального права не имели. Приняли решение остаться с ними, вооружать их палками, собирать камни.
Собралось максимум двести пятьдесят - триста человек. Был еще слух, что сейчас те наши, что были на Греческой, к нам вернутся, несколько сотен к нам вернутся, а мы тут уже им и помощь собрали, и мы одной толпой дадим отпор. В итоге с Греческой вернулось ровно пятнадцать человек. Это единственные, кому удалось оттуда выбраться без милиции. Вот они вырвались толпой, добежали до Куликова, мы их встретили…
Так вот. Нам уже звонят из центра города, говорят, они уже прошли «книжку» – книжный рынок на полпути между Куликовом и Греческой. Колонна в тысячу человек. Исключительно «фанатье». Несколько сотен с «Майдана», полностью экипированные – с огнестрелами. И половина просто с битами, с цепями. Нам говорят: они в десяти минутах ходьбы до вас, готовьтесь! Ну, мы посмотрели на свой периметр. Выходило, что у нас на один метр баррикад один человек, ну, это совсем уж несусветный бред, поэтому сузили баррикады до крыльца здания.
«СП»: - А здание вы тогда контролировали?
- Никто не контролировал. Оно вообще пустое стояло. Не, ну работники Дома профсоюзов работали. Но второго мая вместе с охраной, с обычными вахтерами, там сидели пацаны из одесской дружины. Мы решили сбиться под здание. Естественно, женщин пытались прогнать. Очень многие обвиняют лидеров «Антимайдана» в том, что они завели людей в здание, но это ложь. Есть куча видео, снятого нами, когда депутат-регионал Вячеслав Маркин, который погиб там, выходит на трибуну с микрофоном и начинает, что ему несвойственно, матом орать на женщин, очень красноречиво посылает всех женщин с Куликова поля. А там бабушки уже ходят с щитами, каски взяли. Он говорит: «Идите отсюда! Зачем оно вам надо?! Уходите! Не мешайте нам! Нам придется не с ними драться, а бегать вас спасать».
Но женщины у нас шибко боевые: никуда не ушли. В итоге в суматохе начали их отправлять в здание и сами забегать, потому что уже увидели эту колонну. Мы с частью людей остались на крыльце…
«СП»: - А были попытки построить реальные укрепления, ну, с точки зрения военной науки? Были среди вас спецы, кто понимал, как нужно держать оборону?
- С точки зрения военной науки это все было ни о чем. Обороны как таковой не было. Ну, там кусочки асфальта, которые мы наковыряли за полчаса до их прихода, поддоны поломанные – так, все спонтанно.
Был у нас один человек с опытом, военный, наш знакомый. Когда мы это все делали, он подошел и сказал: «Ребята, вы понимаете, что нам тут всем конец?! Вы же должны это понимать! Что вы делаете?» Ему говорят: «Ну, давай, предлагай что-то другое». А что там предлагать? Предлагать-то нечего. В итоге этот сильно умный военный сбежал, и черт с ним.
Часть людей, у кого были щиты, осталась на крыльце и начала камнями обкидываться. Деревянный щит это, конечно, вещь хорошая, когда в тебя камнями кидают, но когда они начали просто расстреливать…
«СП»: - Огнестрел какой был?
- Стволов калибра 5,45 мм точно было очень много. Это либо охотничья «Сайга», либо автомат Калашникова. Скорее всего, это были охотничьи карабины, разница с «обычным» только лишь в том, что такое оружие не может вести стрельбу очередями.
Когда наши люди с щитами уже начали падать простреленные, мы все зашли в здание, ибо уже понимали, что нет выбора. Вот мы стоим у здания, они метров так за сорок. Мы кидаем камнями, они стоят и стреляют. Им не надо даже близко подходить.
Когда мы зашли в здание, там была суета. На моих глазах мужик лет 60-ти стоит возле окна, смотрит. Потом раз и резко ложится – у него голова прострелена, это я лично видел, понятно, что это не камнем кинули, что выстрелом в голову убили. Таких картин было много. В какое окно не заглянешь – в него сразу либо пара пуль прилетит, либо «коктейль Молотова».
Мы продолжали кидаться камнями, пока они не закончились. Камней было немного – кто, сколько по карманам успел распихать – все! Потом начали кидать в них куски стекол – ну, хоть что-то. Толку было мало. Ну, кинешь ты кусок стекла метров на двадцать, а он стоит в сорока метрах и стреляет в тебя.
Потом мы забежали в одно крыло здания, там был один из выходов, одна из боковых лестниц, видимо, они туда уже проникли и распылили много «перцовки». Обычного милицейского «перца» – там дышать было невозможно, дышишь – сразу слезы текут. Мы с того крыла убежали. В это время внизу уже разгоралось…
«СП»: - А у вас было какое-то личное оружие, те же газовые баллоны, травматы?
- Я не видел, хотя пробежал все наши «рубежи обороны». Нам реально нечем было отбиваться. Было бы у нас хотя бы два автомата Калашникова и хотя бы по сто патронов на каждый, мы хотя бы какой-то отпор дали бы – они бы просто убежали.
«СП»: - В какой момент пришло понимание, что надо выбираться?
- Уже валил сильный дым. Я начал бегать, искать своих – Лешу Албу, Андрея Бражевского, а там суматоха, куча народу. Все куда-то бегают. В один момент депутат Слава Маркин поймал меня за руку и говорит: «Влад, не нервничай, все будет хорошо!» Я говорю: «Да я не нервничаю, все нормально!» и бегу дальше. Увидел Андрея Бражевского. А у Андрея была проблема – он очень плохо видел. Он хоть и был спортсменом, но у него зрение было очень плохое, с трех-пяти метров он тебя не узнает просто. Я ему кричу: «Андрей!» Он слышит вроде, но не видит. Смотрит-смотрит, хлоп, и побежал куда-то. Потом встречаю Лешу Албу. Он говорит, если будет пожар, наверх нет смысла бежать, потому что сверху не спрыгнешь и в любом случае либо сгоришь, либо задохнешься, давай держаться поближе к первому этажу.
Руководствуясь этой логикой, мы поймали, кого смогли, за руку, вышли в одно из крыльев здания, спустились ко второму этажу – там окно, и вот уже метра два-три, и площадка! Стояли под этим окном, там еще куча народу была. Стояли просто дышали воздухом – повыбивали все стекла и дышали. А внизу уже стояли эти и говорили: ну, давайте выходите!
Ну, мы думали, будем стоять, держать оборону на том этаже. Место узкое, а в узком пространстве, как известно, количество не имеет никакого значения. Так мы стояли и знали, что над нами, этажом выше тоже вроде наши, лестницы тоже нашими заняты. И вот так вот мы стоим, пока через какое-то время сверху не вылетает тело уже с украинской ленточкой, кто-то из ультрасов и говорит, типа, опа, конец вам! А рядом со мной стоит старый дедушка. Возможно, бывший военный – он был в камуфляже с саперной лопатой. Ну, дедушке уважение – он не растерялся и сходу так сильно кинул в этого дурачка. Он ему в живот попал, что тот скрутился и убежал. А у меня был в руках большой огнетушитель. Я его взял на случай контактного боя, если придется сдерживать – он не дает подойти, у него напор очень сильный. Я дал ему огнетушителем, он вскарабкался резко наверх и убежал, кинул в нас какую-то арматурину, но не в кого не попал. Потом они решили с нами заговорить.
Говорят: «Выведите женщин, а с вами мы потом разберемся!». Мы говорим: «Хорошо, не вопрос, только дайте их вывести спокойно, без проблем». Они еще говорят: «Выводите женщин, мы их трогать не будем, мы сами местные». Мы ему: «Местный, ты с какого района?» Он: «Будешь выступать, мы вообще тебя убьем!». Просто местных правых мы всех знаем. У нас с ними уже лет пять конфликты, мы с ними постоянно дрались. В общем, их всего в Одессе пятьдесят человек, дебилов. Понятно было, что это никакие не местные.
В общем, мы вывели женщин через окно второго этажа. Пожарный помог – поставил какую-то лестницу. Восемь женщин мы вывели, и нас семеро осталось. Четверо было молодых парней – до 35, остальным лет по 45-50. Стоим и понимаем, что сейчас они нас сверху закидают «коктейлями», надо как-то выходить. Уже было осознание, что всем конец, все через их руки будем проходить, но вариантов не было – дыму уже было очень много, дышать уже было нечем.
Вышли, и сразу началось. Сначала подбежал пожарный, он хотел все как-то урегулировать, говорит: «Давайте, ребята, я постараюсь вас вывести!». Понятно, что у него не было шансов нас вывести, потому что подошло такое здоровенькое лысоватое мурло с револьвером в руках и говорит ему: «Свободен! Домой!». Пожарный уходит. Нам: «Руки вверх!». Но там он не один, там уже куча этих дебилов стояло.
И вот нас выводят, и тут подбегает другое мурло с битой в одной руке, с цепочкой в другой и на меня (а я был в ярком салатовом балахоне): «Вот это тот гад, который нам из окна «факи» показывал, стекла кидал!» А я там походу стеклом попал кому-то…
И вот нас всех, человек пятнадцать, в коридор, который милиция сделала…
«СП»: - То есть милиция там присутствовала?
- Да, но их там было всего человек тридцать, ну, куда им вмешиваться? Война идет… На самом деле мы им благодарны за то, что они много людей оттуда вывели и спасли. Просто, если бы они рыпнулись, их бы там рядом с нами положили – они ж без оружия были. В общем, сделали нам коридор, чтобы нас вывести – тут пятнадцать милиционеров, тут пятнадцать милиционеров, а между ними около сотни этих козлов с битами, с цепями. Тут нас начали просто гасить без разбора, мы даже ничего не успели сделать. Только пытаешься прикрыть голову – сбоку прилетает цепь. Вот у меня от цепи осталось (демонстрирует). Нас просто забили, сложили в кучку и все. Потом нас снимают, какой-то придурок приносит украинский флаг, говорит мне, типа, целуй флаг! Там все лежали, один я сидел с разбитой головой. Делал вид, что оглушен, ничего не понимаю. Потом его свои же утащили, чтобы не позорился.
Тогда время бежало немного иначе, сейчас сложно вспомнить, сколько мы там лежали в луже крови. В конце концов, уже стемнело, и нас попыталась выдернуть милиция. Есть даже видео, где мы валяемся кучкой, все вокруг ходят, кто-то смеется, кто-то плюет. Какой-то дед старый пытается взять тебя за руку, рубануть лопатой по руке. Старый дебил, его потом свои же тоже оттянули. Потом милиция подгоняет «зэчку» поближе к нам, говорят: вставайте быстро, ползите, грузитесь! Это было еще одно испытание, потому что, ладно, там я – у меня голова была разбита, но идти я мог. А с нами валялось несколько человек без сознания, забитых до полусмерти – их тащили. Те, кто мог идти, они, пока шли в эту «зэчку», по дороге получали еще от каждого палкой по голове, еще кто куда. Нас закатали в эту «зэчку», так они начали забегать, бить палками.
В итоге, милиция нас вывезла, завезла в Малиновский райотдел, там вышел один из командиров этого райотдела, сказал: «Мужики, держитесь! Мы морально с вами, но видите, мы ничем не можем вам помочь, у нас вообще приказ всех вас тупо арестовывать. Но я в гробу видел такие приказы! Все, я вызываю «Скорую», и вы разъезжаетесь!».
Да, милиция была за нас. Но какие у них были шансы – там личного состава около сотни человек – разогнать три тысячи уродов?! Эти тридцать-сорок человек, что были у Дома профсоюзов – они почти не вмешивались, да они и не могли бы вмешаться таким количеством. Но если бы не они, нас бы оттуда не вывезли. Нас там просто забили бы до смерти. Удар палкой по голове сам по себе не смертелен, но когда двадцать раз в одно место – это уже серьезно. В общем, мы поехали в больницы, нам позашивали головы. Дали направление на рентген, но мы уже не стали дожидаться, потому что нам уже хотелось спрятаться дома, прийти в себя, понять, что происходит…
«СП»: - На твой взгляд, что стало причиной смерти большинства погибших в Доме профсоюзов? На эту тему было много спекуляций, что уже мертвые тела поджигали…
- Я не могу однозначно ответить. Да, там было несколько тел, по которым было видно, что их палили, но это нормально было – там столько разных уродов было с волчьим крюками на щитах, из батальона «Азов» были люди даже. Очевидец Саша Герасимов – это комсомолец, который просидел 11 лет в тюрьме по делу одесских комсомольцев, он тоже был там. Начал задыхаться угарным газом, потерял сознание и упал. Так вот его подняли эти самые люди в черных касках с волчьими крюками. Подтащили к окну и говорят: «Прыгай! Лучше прыгай, а то мы тебя до смерти забьем!» С пятого этажа! Естественно он не прыгал, пытался сопротивляться, они начали его бить. Есть даже кусочек видео, где он выползает, а его бьют и бьют. Он после этого три месяца в больнице пролежал, у него был мощнейший ожог одной ноги, перебитое в хлам колено второй, ему кусок коленной чашечки удаляли – в общем, чуть инвалидом не оставили, до сих пор с палкой ходит.
Но я думаю, что если не половина, то точно треть погибла от огнестрельного оружия. Сто процентов. Там действительно было видно, что так оно и было…
«СП»: - Но ведь любой эксперт увидит пулю…
- Эксперты увидят, но они же ее и выкинут. Андрею Бражевскому написали в свидетельстве о смерти, что он разбился, выпав из окна. Причем на видео видно, что, когда он выпал, он просто сломал ногу. Он был еще жив и пытался уйти. Нет, его добивают. Стоит какое-то мурло и добивает арматурой по черепу. Ну, как это разбился? На видео же все ясно видно, как тех, кто падает из окон, на земле уже добивают до смерти.
«СП»: - Из Одессы потом пришлось бежать?
- Да. Уехали мы в срочном порядке в ночь с 8 на 9 мая, т.е. через неделю. Была опасность ареста, и товарища Алексея Албу предупредили по телефону его бывшие хорошие знакомые о том, что 9 мая готовятся аресты всей «Боротьбы», и что лучше нам до завтрашнего дня исчезнуть. Уезжали все вместе, всей организацией, на двух машинах с пересадками, на такси, потом микроавтобус наняли – до Херсона, потом в Крым. Вернулся в Одессу я 12 августа…
«СП»: - А с какой целью?
- Да просто захотел, и вернулся. Нет, я понимал, что это опасно. Но на меня ничего не было. Ко мне приходили домой СБУшники и милиционеры несколько раз – хотели меня вызвать на допрос как свидетеля по 2 мая. Я не боялся, давайте, вызывайте. Приду, если надо. Я же свидетель, я же никого не убивал. Только ни на какие допросы меня не вызвали. А через месяц арестовали, ровно через месяц, после того, как я вернулся.
Конечно, они знали, что я вернулся. Телефон естественно прослушивался, а я номера не менял и ни от кого не скрывался, ничего не боялся, общался и с матерью, и с сестрой – у них телефоны давно на прослушке. Ни от кого не прятался, жил на съемной квартире, работал…
Я, когда вернулся, начал общаться с людьми с «Антимайдана» – это были люди, которые не смирились с тем, что произошло и хотели что-то делать. Ходили по ночам, рисовали граффити типа «Хунту вон!», листовки клеили – хоть что-то, чтобы внести свою лепту в борьбу. Пропаганда Новороссии, само собой. Новороссия - это единственный живой пример противостояния киевской власти, нигде больше такого не было. Это у нас тут с флагами ходят. А там люди взяли в руки оружие и рискуют своими жизнями, чтобы не пустить эту чуму к себе.
Была пятница 12 сентября, прекрасный осенний вечер, в Одессе «бархатный сезон», когда море еще теплое, а воздух уже немного прохладный. Обычный вечер, небольшая компания, все прилично. Дверь у нас всегда была открыта – мы никого не боялись. Это такой типичный одесский дворик, любой сосед без спросу к тебе зайдет. И залетают какие-то люди. Поначалу непонятно было, кто. Половина в «гражданке», а те, кто в форме – без опознавательных знаков. Ни украинских флажков, ни нашивок. Первое, что я увидел – какого-то гада с новеньким автоматом Калашникова. Хороший кевларовый шлем, на шлеме череп с костями.
Забегают, кричат «Всем руки вверх», надевают наручники, начинают пинать ногами. Потом всех лишних вывели, оставили меня, Попова и третьего нехорошего человека - Пап Палыча Шишмана, который, как оказалось, сотрудничал с ними. Товарищ Попов с нами был тогда второго мая. Сейчас он в народной милиции ЛНР, в четвертой бригаде.
Ночью нас привозят в СБУ, разводят, как положено, по разным кабинетам, начинается допрос. У них уже была готовая «пидозра» - это по-русски дословно «подозрение». Что-то вроде обвинительного акта. Сначала они документально предъявляют «подозрение», потом пытаются досудебным расследованием доказать, потом передают дело в суд. Лично мне было предъявлено «подозрение» по статье 28-3 «Организация террористической группировки». Там организация, финансирование. То есть, если ты ребят коньяком угостил, поговорил с ними о Новороссии – это, оказывается, уже терроризм. А бутылка коньяка – это финансирование. Следователь сразу сказал: От восьми до пятнадцати. Но, говорит, у тебя проблемы есть. Я говорю: какие? Он: ты организатор. Я говорю: и что? Он: ну, ладно, не пятнадцать, но четырнадцать точно получишь.
Несколько дней ждали адвокатов. Поговорили с ними о тактике нашей защиты. Надеялись на суд. Но на первом же суде, когда продлевали меру пресечения, поняли, что это бесполезно. Адвокат говорит: самое большое, что на вас есть – то, что петарду кинули кому-то под окно, будем на домашний арест переводить. Судья это все читает, смеется: 28-3? Смотрит на следователя: вы серьезно? Да что же они такого сделали? Следователь говорит: сделали! Ну, судья говорит, что понимает, что тут надо под домашний арест, что не за что закрывать. Но вариантов нету, и …60 дней СИЗО! Судья прямо говорит: «У меня вариантов нет. Я вас выпущу, а завтра вместо вас туда заеду…»
Вот так на четыре месяца попал в СИЗО. Там же, в Одессе. Раз в неделю выдергивали в СБУ на допросы – не очень приятное общение с не очень приятными людьми…
«СП»: - Как пришли к тому, чтобы тебя обменять?
- Это такая тяжелая подпольная работа, потому что списки наши достать было тяжело, у нас не было связи с волей нормальной. Ко мне 26 декабря в восемь вечера заходит старший по корпусу на вечернюю поверку с листочком, называет четыре фамилии и говорит: пятнадцать минут на сборы, вас ждут, вы свободны, до свиданья!
Мы в шоке, собираемся. Открывается дверь, стоят какие-то дураки в форме, в масках и по одному ведут куда-то. Ну, мы поняли тогда, что обмен, уже сталкивались до этого. Нас собрали, выдали на руки постановление прокуратуры, что дело закрыто за нехваткой улик. Справку, что ты официально свободен. То есть я могу с этой справкой из СИЗО спокойно пойти домой спать. Но меня выводят в наручниках. Бойцы «Альфы» кладут в багажник минивэна «Фольксваген-транспортер». Там на сиденьях ехали «альфовцы», а мы вчетвером вот в багажнике. Они нас сковывают наручниками между собой, скидывают туда и везут на Харьков. Мы уже прекрасно понимаем, что, как, куда.
В Харькове собрали со всей Украины двести с чем-то человек – там что-то типа перевалочного пункта было. И через Изюм – на Донецк.
«СП»: - Что произошло после обмена? Как ты попал в «Призрак»?
- Дальше нас Донецкое МГБ забрало к себе. Все должны были пройти через допросы, чтобы понять, кто действительно сепаратист, а кто засланный. На следующий день за мной приехали мои товарищи из комендатуры ЛНР, привезли в Луганск. Там я жил у человека из батальона Дениса Хулигана, первый месяц приходил в себя, осознавал, что это свобода, круто! Потом встретился с Женей Валленбергом, мы с ним были знакомы еще по «Боротьбе». Женя привез меня в Алчевск и говорит: Не хочешь ко мне в политотдел? Мне нужны в политотделе люди реально идейные, идеологически подкованные! Я сказал, что подумаю. Подумал, и вот – теперь я тут.
«СП»: - А как ты считаешь, почему одесское сопротивление проиграло? Почему в Донбассе получилось, а у вас нет?
- Мне, честно говоря, даже стыдно отвечать, потому что мне стыдно за Одессу. Там до сих пор процентов 70 нашего народу. Да, там всех запугали. Но тут тоже пытались всех запугивать, арестовывать. Тут вообще начали людей бомбить…
В Одессе лидеры «Антимайдана» вместо того, чтобы сплотиться, каждый на себя одеяло тянул. Кто-то какие-то деньги намутил на «Антимайдан» через каких-то волонтеров, и потратил их на себя. Сплоченности не было. Там была тысяча человек, и полторы тысячи организаций. Полторы тысячи организаций на тысячу человек! И 2 мая так же получилось. Если бы знали, что будет, могли бы собрать двадцать тысяч человек и прогнать все это дерьмо из города. А вышло, что вообще никого не собрали. Шанс был, но не воспользовались.
Может быть, не до конца осознавали всю серьезность. Может, сыграл роль менталитет одесситов, отличный от менталитета донбассцев. Одесситы больше приспособленцы по натуре своей. 2 мая нашим врагам удалось просто запугать большую часть населения города. С одной стороны, стыд им и позор – бояться глупо! Но с другой, их понять можно – с камнями против оружия не попрешь…
«СП»: - Как ты себе видишь разрешение всей этой ситуации? Видишь ли ты Одессу освобожденной?
- Вижу. Я даже вижу освобожденный Киев…
«СП»: - Новороссия должна состояться в границах бывшей Донецкой и Луганской областей? Или в границах восьми областей? Или вся Украина должна быть освобождена от хунты, и осуществлена «пересборка» страны?
- Как я уже говорил, в Одессе нас процентов 70 поддерживает. Они сейчас живут, как в оккупации. Я понимаю, что нельзя их так оставить. Как не оставили в 1941-1945 годах…
Необходима, как ты говоришь, «пересборка» на новых началах. Новороссия - это новое знамя, за которое поднялось уже много народу, они хотят уже отделиться и сделать свое государство. Но и соседнему государству – многострадальной Украине, мы просто обязаны помочь избавиться от хунты. И дать людям свободу выбора, в какой стране жить, чтобы люди могли избрать свою власть. Просто для начала освободить их из-под оккупации. Наш враг не солдат ВСУ, который стоит напротив в окопе, а киевская хунта, власть олигархов.
