Бой в пятницу 13-го: суеверия против американского флота
Андрей Бекасов

Моряки — народ очень суеверный, и не зря. На море не верить в приметы себе дороже. Вот однажды американский адмирал Дэниел Каллаган решил повоевать на Гуадалканале без оглядки на суеверия, и ничего хорошего из этого не вышло.

Весь покрытый зеленью, абсолютно весь, остров невезения в океане есть

Клочок суши посреди океана, из-за которого всё случилось, на самом деле назывался Гуадалканал. Хотя и «остров невезения» ему очень подходит. До Второй мировой он заслуженно считался одним из самых гнусных мест южного полушария. Здешние дикари были ужасные не только на лицо, но и по натуре. Кроме них в мангровых болотах острова жили малярийные комары и ещё куча разных насекомых. У кого был хуже характер — у дикарей или у комаров — и кто кого жрал чаще, наука так и не разобралась. Да и не больно-то и хотелось.

Тот самый аэродром на мысе Лунга (спойлер: на фото — уже занятый союзниками) (фото: Wikimedia Commons)

К несчастью для очень многих солдат и моряков, в 42-м году какому-то японскому командиру пришла в голову идея построить на этом острове аэродром. А японцы, как известно, нация исполнительная. Им и в голову не пришло сначала объяснить умнику, что выбрал он слишком странный клочок суши для строительства. Ну или вызвать дюжих санитаров и тихо спровадить командира в более подходящее для полёта его фантазии заведение.

Нет, самураи взяли лапкой под козырьки и завезли на Гуадалканал кучу пива и чуть меньшую кучу корейских рабочих.

Затем японцы с истинно буддийским спокойствием принялись ждать, что случится раньше: пиво закончится, корейцы передОхнут или аэродром всё-таки построится?

Увы, у американцев тоже имелись командиры с идеями. Вместо того, чтобы радостно прикидывать, сколько японских лётчиков и обслуги аэродромов перемрёт в этом тропическом аду без каких-либо дополнительных усилий со стороны союзников, они решили дождаться финала строительства и захапать почти готовый аэродром себе. Что и проделали. Японцам это, разумеется, не понравилось, а там слово за слово…

К середине ноября обе стороны уже перепортили друг другу немало нервов и ценного имущества, а вопрос так и не был исчерпан.

И тут выхожу я, весь в белом!

У командующего отрядом американских крейсеров контр-адмирала Дэниела Каллагана имелось одно достоинство (оно же недостаток). Достоинство заключалось в том, что его подчинённым был контр-адмирал Скотт, уже разок неплохо потрепавший японцев. Недостаток был тоже крупный, размером примерно с крейсерский якорь: класть оный Скотт хотел на чьё-либо мнение, кроме своего.

Дэниел Каллаган

Какими достоинствами славился японский командующий Хироаки Абэ, точно неизвестно. Зато у него имелось аж два линейных крейсера (по случаю модернизации скромно переименованных в линкоры), а в американской эскадре ничего похожего не было.

Сотня юных бойцов из будённовских войск…

Будённовцем Каллаган не был по причинам географического характера. Впрочем, окажись он во времена Гражданской войны на территории бывшей Российской империи, его бы наверняка выгнали даже из махновцев — за отмороженность. Американский флот был терпимее к недостаткам офицеров, поэтому в четверг вечером 12 ноября 1942 года крейсерский отряд Каллагана бодро двинулся навстречу японцам.

Тяжёлый крейсер «Сан-Франциско»

У американцев нашлись два тяжёлых крейсера, три лёгких и восемь эсминцев. У Абэ в дополнение к линкорам имелся крейсер «Нагара» и одиннадцать эсминцев. Итого 14, да и вообще японцы в «чёртову дюжину» не верили, а вот у американцев народ приуныл.

Вдруг вдали у реки засверкали штыки — это были японские цепи

Формально у американцев имелось большое преимущество в ночном бою — у них были радары. Самые новые, типа SG, стояли на лёгких крейсерах и двух эсминцах. Но Каллаган предпочёл сделать своим флагманом тяжёлый крейсер «Сан-Франциско». У него были пушки калибра 203 мм, а вот радар старый — да и тот накануне сломался из-за упавшего на корабль японского самолёта. Один из эсминцев с новым радаром шёл четвёртым в строю, а второй вообще последним. Для сохранности, понятное дело: техника новая, хрупкая, денег стоит немалых. Сломается — задолбаешься потом отписываться.

Несмотря на все усилия адмирала затруднить им работу, американские радисты всё же доказали, что не зря лопают консервы с макаронами.

Плывший позади флагмана крейсер «Хелена» доложил, что чего-то там увидел. То есть, по-военному говоря, обнаружил противника. Увы, с мобильной связью в море около Гуадалканала и сейчас не очень, а в 42-м было ну ваще никак. Кое-как с «Хелены» дозвонились адмиралу на радиотелефон, но тут их звонок перебил эсминец «О’Бэннон». На нём тоже был новый радар, который тоже что-то заметил. А следом звонки пошли как на ТВ-шоу в прямой эфир.

Эсминец «О’Бэннон»

Пока на флагмане разбирались во всех этих пеленгах и прочей зауми, обе эскадры практически врезались друг в друга.

И бесплатно отряд поскакал на врага, завязалась кровавая драка

Ночной бой в пятницу 13-го был поистине «не имеющим аналогов». То, что происходило в проливе Силарк (позднее его переименовали в «Железное дно» из-за большого количества утопленников), больше напоминало столкновение двух караванов «кораблей пустыни». С грузом конопли и гашиша.

Японский эсминец «Акацуки» осветил прожектором крейсер «Атланта». Обе эскадры тут же радостно принялись палить по тем единственным целям, которые было хоть как-то видно. Японец, как более хлипкий, быстро взорвался и затонул, а крейсер загорелся и вывалился из строя.

Мальчики направо, девочки налево!

Тут американский адмирал наконец-то понял, что его корабли занесло прямо в середину японской эскадры. Увы, он был не на паруснике, чтобы лупить с обоих бортов — пришлось выкручиваться. Первый приказ Каллагана после начала боя гласил: «Нечётные корабли стреляют вправо, чётные — влево!». Тут уж офигели все — включая японцев, которые пытались прослушать вражеские переговоры.

Впрочем, японцы, если даже услышали приказ, поудивлялись и забыли. А вот на американских кораблях кое-где честно попытались выполнить распоряжение своего адмирала. Правда, для этого нужно было сначала понять, под каким номером корабль в строю, если строй давно распался, потом найти цель с нужного борта… в общем, получалось как-то не очень.

Бой 13 ноября

Зато сам флагман нашёл себе цель что надо. На него из темноты выплыл «большой эсминец». Решив, что все свои жмут прямо, а по встречке прут только японцы, на «Сан-Франциско» радостно пальнули по нему… потом ещё раз… а потом кто-то всё же опознал крейсер «Атланта» с его заклинившим рулём. Да, некрасиво получилось. На всякий случай Каллаган передал команду: «Прекратить огонь по своим!». Больше всех от этой команды офигели опять же на японском флагмане, который перестали обстреливать четыре американца.

Бой шёл на таком расстоянии, что американские торпеды даже не успевали взводиться. Ну, по крайней мере, так сами янки считали.

Поскольку японцы не верили в магию числа 13, их торпеды в этом бою взрывались вполне исправно.

Невзрываемость торпед американцы пытались компенсировать огнём из пушек с малой дистанции, а также пальбой из пулемётов, киданием ручных гранат и абордажем. Эсминец «О’Бэннон» подобрался к японскому флагманскому линкору так близко, что угодил в «мёртвую зону». Их пушки просто не могли его достать — углов вертикальной наводки не хватало. Пока в штабе Абэ тоскливо думали, не скинуть ли на «О’Бэннон» пару шлюпок или ещё что из ненужного барахла, на эсминце неожиданно зазвонил радиотелефон.

— Немедленно прекратить огонь! — скомандовал… да-да, всё тот же контр-адмирал Дэниел Каллаган.
— Ы-ы! — только и смог выдавить капитан эсминца Эдвин Уилкинсон.
— Вы же видите, он по вам не стреляет! Значит, свой! Отставить стрельбу по своим!

Уилкинсон посмотрел на трубку телефона… перевёл взгляд на высящийся перед его корабликом линкор с характерно японской «пагодой»… расколотил радиотелефон о палубу и приказал пустить торпеды. Которые, разумеется, не взорвались: пятница, 13-е всё ещё была с американским флотом.

«Сан-Франциско» после обстрела

На этом попытки Каллагана превратить бой в балаган закончились. Самураи наконец разглядели флагманский крейсер и открыли по нему огонь. Один из 356-мм снарядов разнёс капитанский мостик вместе с капитаном корабля и адмиралом.

Пировали, веселились, подсчитали, прослезились…

Вместе с бравым адмиралом американцы в том бою потеряли четыре эсминца и лёгкий крейсер. Ещё один крейсер уже при отходе утопила японская подводная лодка. Два тяжёлых крейсера сильно повредили. Японцы непосредственно в бою потеряли два эсминца. Кое-как выровнять счёт помогли американские лётчики, которые весь день атаковали подбитый «Хэий». К вечеру линкор получил от них пять бомб и полдюжины торпед, после чего японцы благоразумно решили, что эту развалину проще утопить, чем тащить на ремонт. Пятница, 13-е иногда работает и для тех, кто в неё не верит.

Ах да. Контр-адмирала Дэниела Каллагана посмертно наградили медалью Почёта, а его имя носили два эсминца. Вот японцы его почему-то не наградили, а зря: далеко не все японские адмиралы в той войне действовали против американского флота так же успешно и результативно. Такую же медаль Почёта получил посмертно и герой боя при мысе Эсперанс, контр-адмирал Норман Скотт, убитый снарядами собственного флагмана.

Но, конечно, во всём была виновата пятница, 13‑е.