Жандарм №1

В советские времена о жандармах разрешалось писать исключительно с негативной точки зрения. А их первый шеф, генерал Александр Бенкендорф, был, по мнению ангажированных историков, всего лишь злобным и тупым царским сатрапом. Но о том, что портрет «жестокого держиморды» кисти английского живописца Джорджа Доу всегда находится в Эрмитаже, в Галерее героев Отечественной войны 1812 года, — ни слова.

Бенкендорф был не только незаурядным военачальником. Его с уверенностью можно назвать одним из организаторов российских спецслужб.

Во славу русского оружия

Следуя семейной традиции, Александр Бенкендорф, как и его воинственные предки (дед и отец дослужились до генеральского чина), на ратную службу поступил рано — в неполные пятнадцать лет. В 1798 году, после окончания престижного пансиона, юноша был зачислен унтер-офицером в лейб-гвардии Семеновский полк.

В старейшем полку русской армии молодой гвардеец прошел ускоренную военную подготовку и спустя несколько месяцев получил чин прапорщика. На усердного и старательного офицера императорской гвардии обратил внимание сам Павел I — фанатичный приверженец безупречной строевой выправки и дисциплины — и повелел зачислить в свою свиту флигель-адъютантом. Но придворная карьера восемнадцатилетнего флигель-адъютанта имела трагический финал. Высокопоставленные заговорщики умертвили императора...

Бенкендорфу ничего не оставалось, как возвратиться в армейский строй. Туда, где нет места мелочным интригам, лести, заискиванию. Сохранив за собой светское звание флигель-адъютанта в качестве почетной приставки к офицерскому чину, баронскому титулу и остзейской фамилии, он отправляется на Кавказ — под пули горцев и ятаганы персидских янычар. Пожалуй, именно здесь, в действующих войсках генерала Павла Цицианова, по-настоящему началась головокружительная карьера столичного поручика, вкусившего все прелести и невзгоды кочевой военной жизни.

С первых дней пребывания на Кавказе поручик Бенкендорф — в огне сражений. Он «с отличием» участвует во взятии русскими войсками приступом «разбойничьей крепости» Ганжа. «За выказанную в сих делах примерную храбрость» отважный поручик был удостоен ордена Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость».

Затем Бенкендорф принимает самое непосредственное участие в русско-прусско-французской войне. Кровопролитный бой под Прейсиш-Эйлау приносит храброму офицеру очередную боевую награду — орден Святой Анны 2-й степени и эполеты капитана. Спустя несколько месяцев остзейский барон становится уже полковником. Император справедливо полагал, что при дворе надобно ценить именно таких людей, каким был Бенкендорф, — усердных, преданных и храбрых.

В 1809 году Александр Христофорович назначен в Молдавскую армию и поступил в распоряжение легендарного казачьего атамана Матвея .Платова. Храбрость и бесстрашие, проявленные Бенкендорфом в боях с турками, были отмечены высшей военной наградой — орденом Святого Георгия 4-й степени. Мотивы награждения по-военному кратко изложены в формулярном списке будущего жандармского генерала: «Под крепостью Рущуком при нападении неприятеля на тыл, командуя Чугуевским уланским полком, опрокинул сильные турецкие толпы и истребил значительное число лучших наездников...».

«Гроза двенадцатого года» застала Бенкендорфа в войсках, размещавшихся на западной границе империи. При отходе русских армий в глубь страны он выполнял, пожалуй, одну из самых сложных боевых задач — возглавлял арьергарды, прикрывавшие армейские колонны и обозы от нападений неприятельских разъездов.

Серьезный отпор наседавшему противнику было решено дать на рубеже реки Западная Двина в районе небольшого старинного русского городка Велиж. Командовать авангардом поручили Бенкендорфу, который успешно справился с боевым заданием. Вознаграждением храброму полковнику за умелую организацию сопротивления зарвавшемуся врагу явились эполеты генерал-майора.

Когда началось бегство наполеоновских войск от стен древней русской столицы, Бенкендорфа назначили военным комендантом Москвы. Генерал силами полицейских нарядов проводил зачистку городских кварталов, организовывал разминирование, отлавливал мародеров и вражеских лазутчиков.

В боевой биографии Бенкендорфа немало славных страниц, относящихся к его участию в заграничных походах русской армии 1813 — 1814 годов. Ему доверяли самые важные и сложные боевые операции. К примеру, он возглавлял особый отряд, действовавший против французов между Берлином и Франкфуртом-на-Одере. В сражении у Темпельберга его малочисленное подразделение полностью разгромило вражеский конно-егерский полк и одержало верх над крупными силами противника. В результате успешной боевой операции 48 вражеских офицеров и более 700 рядовых оказались в русском плену. Затем была стремительная атака на Берлин. Вместе с войсками генералов Тотенборна и Чернышева его отряд первым вошел в столицу Пруссии. Умелое руководство боевыми операциями и личная храбрость отважного генерала были отмечены орденом Святого Георгия 3-й степени.

Имя Бенкендорфа, как героя Отечественной войны 1812 года, увековечено в Храме Христа Спасителя. На одной из мраморных досок можно прочесть следующие строки: «Награжден орденом Святого Георгия 3-й степени генерал-майор Бенкендорф (Александр) за отличия в делах при преследовании неприятеля». Против врагов престола

После возвращения русских войск на родину генерал Бенкендорф командовал 2-й бригадой 1-й уланской дивизии, затем был начальником 2-й драгунской дивизии, в течение нескольких лет возглавлял Генеральный штаб Гвардейского корпуса — элиты русской армии. Однако эти факты биографии Александра Христофоровича у советских историков были не в чести. Они старались обвинить его во многих грехах, в том числе инкриминировали ему стукачество. Мол, гвардейский генерал якобы тайно донес императору о вредительской деятельности первых потрясателей государственных устоев, которых потом назовут декабристами. В 1821 году Бенкендорф действительно открыто представил царю записку, озаглавленную «О тайных обществах в России». Обратимся к этому документу. «В 1814 г., когда войска русские вступили в Париж, — писал генерал императорской свиты, — множество офицеров приняты были в масоны и свели связи с приверженцами разных тайных обществ. Последствием сего было то, что они напитались гибельным духом партий, привыкли болтать то, чего не понимают, и из слепого подражания получили страсть заводить подобные тайные общества у себя...».

Бенкендорф сообщал, что члены нелегальных обществ и организаций планировали контрабандным путем переправить из-за границы портативные типографии, с помощью которых печатать «пасквили» и карикатуры на царствующий дом, существовавшую систему государственной власти и управления. Распространяя сию печатную продукцию на «толкучих рынках» и в иных местах массового скопления людей, члены тайных организаций намеревались вызвать у людей недовольство самодержавием и, в конечном итоге, свергнуть его.

Бенкендорф также предупреждал царя, что «зародыш беспокойного духа» глубоко проник в армейские ряды, особенно в гвардию. Свитский генерал оказался, к сожалению, прав. Ровно через четыре года этот «беспокойный дух», бродивший среди определенной части привилегированных военных, привел к кровавой трагедии, разыгравшейся на Сенатской площади.

В канун «гвардейского бунта» Бенкендорф без устали мотался по казармам, пытался предотвратить надвигавшуюся катастрофу. Заговорщики, как выяснилось позже на следствии, планировали физическое уничтожение всех членов императорского дома и тех, кто мог препятствовать бунтовщикам. Как известно, мятежные офицеры вывели на Сенатскую площадь гвардейские полки с оружием. Малограмотные нижние чины гвардии, слабо разбираясь в хитроумии политических лозунгов заговорщиков, наивно верили в непогрешимость своих поводырей...

Око и ухо государево

Восстание декабристов подтолкнуло Николая I к созданию специального полицейского учреждения, способного более эффективно, чем существовавшие до того времени правоохранительные структуры, противостоять «заговорам и злоумышлениям». Инициатором создания такого ведомства, подотчетного только царю, явился Бенкендорф. Он разработал «Проект об устройстве высшей полиции», который потом претворил в жизнь.

«Опора бедных, защита несчастных…» — так формулировал Александр Христофорович одну из главных задач будущего полицейского учреждения. Он надеялся создать из новой правоохранительной структуры не тайное сообщество ищеек, стукачей и шпионов, а уважаемую народом организацию, где будут трудиться «люди честные и способные». Важнейшее условие успехов своего детища Бенкендорф видел в личностях сотрудников и подбирал их с особым тщанием и осторожностью. Высшая наблюдательная, сиречь тайная, полиция, считал ее шеф, есть и око, и ухо, но главным образом разум, потому каждый работник должен быть способен делать максимум возможного. Такие работники в большинстве своем и составили в недалеком будущем штат Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Среди них правая рука Бенкендорфа генерал Леонтий Дубельт — управляющий делами Третьего отделения и начальник штаба корпуса жандармов. Даже Александр Герцен, этот «теоретик русского социализма», и тот высоко отзывался о его порядочности и высоком интеллекте, признавая влиятельного полицейского чина «умницей». Или, к примеру, директор канцелярии Третьего отделения Максим фон Фок. Перешедший в тайную полицию из МВД, где возглавлял самое конфиденциальное подразделение — Особенную канцелярию, он обладал огромным опытом секретно-розыскной работы. После смерти организатора жандармской агентуры в 1831 году, Пушкин в своем дневнике сделал следующую запись: «На днях скончался в Петербурге фон Фок... человек добрый, честный и твердый. Смерть его есть бедствие общественное».

25 июня 1826 года, спустя полгода после потрясшего Россию восстания декабристов, высочайшим приказом учреждается должность шефа жандармов. На этот пост, разумеется, назначен автор полицейского проекта — генерал-лейтенант Бенкендорф. Штаты управленческих структур старались не раздувать, заведомо зная о том, что бюрократы только мешают делу. Поэтому при шефе жандармов состояло всего шестнадцать человек, которые весьма успешно и эффективно осуществляли руководство блюстителями порядка.

Спустя всего неделю, 3 июля, Николай I подписывает еще один указ — о создании Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Государь не доверял министерствам и ведомствам, среди чиновников которых еще оставалось немало бывших членов масонских лож, не порвавших своих связей с тайными обществами. Поэтому Николай I сосредоточил все функции государственного управления в собственной канцелярии, постепенно превратив ее в высшее государственное учреждение.

Канцелярия подразделялась на несколько отделений, ведавших конкретными вопросами управления империей. Например, в первом сосредоточивались доклады на высочайшее имя из всех ведомств, требовавшие рассмотрения и принятия решения самим царем. Второе занималось приведением в порядок действовавшего законодательства. Третьим по счету стало отделение, объединившее в себе все вопросы, подведомственные высшей политической полиции. Его основой стала Особенная канцелярия Министерства внутренних дел, влившаяся в состав вновь созданного государственного учреждения. Главноуправляющим нового полицейского ведомства также стал Бенкендорф.

Третье отделение получило достаточно обширную компетенцию. Согласно положению, в ведение Третьего отделения поступали: «все распоряжения и известия по всем вообще случаям высшей полиции; сведения о числе существующих в государстве разных сект и расколов; известия об открытиях по фальшивым ассигнациям, монетам, штемпелям, документам и пр.; подробные сведения о всех людях, под надзором полиции состоящих; высылка и размещение людей подозрительных и вредных; заведование наблюдательное и хозяйственное всех мест заключения, в коих заключаются государственные преступники...». Сюда также стекалась информация из МВД о количестве уголовных преступлений, статистические сведения обо всех без исключения происшествиях в государстве (пожарах, наводнениях, эпидемиях и т.д.), данные о числе въехавших в империю и выехавших за ее пределы иностранных подданных и пр. Но все же основная задача Третьего отделения и приданного ему корпуса жандармов была в другом. Ее кратко и предельно четко сформулировал Бенкендорф в одном из первых отчетов, представленном на рассмотрение государю: «безопасность престола и спокойствие государства...».

Шеф высшей полиции империи последовательно совершенствует и деятельность жандармов. В апреле 1827 года они объединяются по военному образцу в корпус, ставший исполнительным органом Третьего отделения. Это была своеобразная полицейская организация, состоящая в основном из территориальных органов полицейского характера. Корпус отличала жесткая централизация (никакого подчинения местным властям), военная субординация и твердая дисциплина.

Был в составе корпуса и свой «спецназ» — мобильные конно-жандармские дивизионы и команды, предназначавшиеся для решения внезапно возникавших полицейских задач по «охранению тишины и спокойствия» в Санкт-Петербурге, Москве, Варшаве, а также в губернских и портовых городах. В то же время общая численность полицейского формирования была сравнительно небольшой и не превышала 3850 человек. Это даже меньше, чем боевой состав стрелковой дивизии. И это на всю огромную Российскую империю! Показательны свидетельства одного из современников Бенкендорфа, оставившего в своем дневнике следующую запись: «В зале ресторана собралось все 3-е Отделение. Выпили 40 бутылок шампанского на 35 человек».

Однако, несмотря на малочисленность чиновников высшей полиции, эффективность ее деятельности была довольно высокой. Уже первые следственные дела о злоупотреблениях служебным положением, успешно завершенные жандармскими чинами, вызвали ропот среди недовольных их деятельностью госчиновников. Высказывались даже предположения: не возрождается ли прежняя, наводившая ужас Тайная канцелярия с ее «словом и делом»? Однако Бенкендорф, отметая все необоснованные, на его взгляд, обвинения в адрес своего ведомства, открыто заявляет, что «к жандармам питают нерасположение те, которые имеют причины опасаться справедливого взгляда на их дела...»

А недолюбливать блюстителей порядка было кому. Особенно в верхах. Например, по данным корпуса жандармов, из 54 губернаторов взятки не брали только трое. Высокопоставленные мздоимцы, разумеется, стремились оболгать, очернить жандармов, выставить их перед обществом в превратном свете.

У истоков политической разведки

После подавления восстания польской шляхты в 1831 году многие высокопоставленные мятежники бежали за границу и, создав там всевозможные комитеты и тайные общества, развернули активную антироссийскую пропаганду. К их инсинуациям с готовностью подключилась и падкая до сенсаций европейская пресса. В различных изданиях стали появляться многочисленные статьи о звериной жестокости и пещерной дикости русского самодержавия. Их авторы не стеснялись использовать в своих пасквилях и факты явно клеветнического характера.

В ответ на закордонные пакости Бенкендорф незамедлительно принимает контрмеры. За границу — в Австрию, Германию, Францию и Пруссию, где особенно много осело беглых мятежников, инкогнито командируют «специальных чиновников» Третьего отделения. В рабочих инструкциях разведчиков-нелегалов особо подчеркивалось, что за рубеж их направляют «...как для изучения на месте положения дел, так и для приискания надежных агентов и организации правильного наблюдения в важнейших пунктах».

Кроме того, жандармские агенты, имевшие навыки сочинительства, действуют под видом журналистов. Их задача — издавать русские газеты якобы для эмигрантов. Агенты от прессы действовали с размахом. Они умудрялись помещать статьи, опровергавшие измышления западных литераторов о России, даже на страницах зарубежных газет и журналов. Результаты работы секретных сотрудников превзошли все ожидания. Давая оценку их скромной деятельности на ниве журналистики, шеф жандармов с удовлетворением докладывал государю: «Сами иностранцы убедились, что соотечественники их изображают Россию в ложном виде, и клеветы не производили больше прежнего действия...». Бенкендорф не только организовал за кордоном надежную разведывательную сеть, но и вышел победителем в войне информационной.

Любопытный факт: одним из самых удачливых и эффективных закордонных российских агентов являлась родная сестра шефа жандармов Доротея (по-русски Дарья) фон Бенкендорф. Ее разведывательная деятельность при английском дворе началась за несколько лет до того, как под началом брата была создана тайная полиция. Карьера Дарьи Христофоровны, как тайного агента Российской империи, началась после того, как в 1809 году Александр I направил ее мужа графа Ливена послом в Берлин. Постигнув азы дипломатии в столице Пруссии, молодая графиня особого успеха достигла в Лондоне, куда был переведен послом ее высокопоставленный супруг. В столице туманного Альбиона хитроумная дама открыла блестящий великосветский салон, где собирались дипломатические знаменитости, выдающиеся политические деятели самых различных взглядов и направлений. Все конфиденциальные разговоры и важные политические новости, которыми обменивались государственные мужи, становились известны хозяйке модной гостиной. А та, в свою очередь, регулярно по тайным каналам переправляла важную информацию в Санкт-Петербург. Во время одной из бесед об успехах Третьего отделения Николай I выразил шефу жандармов свое удовлетворение, заметив при этом, что его «сестра со временем из привлекательной девицы стала государственным деятелем».

В апреле 1844 года Бенкендорф по настоянию врачей выехал на «заграничныя минеральныя воды» для лечения многочисленных недугов, приобретенных на государевой службе. В сентябре того же года он на пароходе «Геркулес» возвращался в Россию. На подходе к Ревелю Александр Христофорович скоропостижно скончался. Эта странная смерть породила много слухов и всевозможных догадок. Поговаривали даже, что это дело рук масонов, отомстивших шефу жандармов за разгром тайных организаций в России...