Всем нам читали в детстве добрую и поучительную сказку о Федоре Егоровне, от которой сбежала посуда. А что если всё было не так? DARA_FROM_CHAOS достаёт скелеты из сервантов старушки: кто такая Федора и зачем ей на самом деле нужна была кухонная утварь.
Федора вернулась домой на рассвете. Ночь выдалась тяжёлая, ужасно хотелось спать. Но врождённая привычка к аккуратности победила: прежде чем войти в дом, Федора тщательно почистила пучком травы лопату, смыла с неё водой из колодца остатки налипшей земли и протёрла рукоятку. Поставив лопату в сарай, женщина вошла в дом и замерла на пороге: в доме царила странная тишина.
Обычно болтливая посуда не подавала никаких признаков жизни. Не перестукивались кочерги и ухваты, чайник не кокетничал с кофейником, ножи не отплясывали твист в большом медном тазу, и даже всегда болтливые блюдечки не перезванивались с чашечками.
Предчувствуя неладное, Федора распахнула дверь кухни: сверкающая хирургической чистотой комната была девственно пуста. Не стояли на полках ровными рядами кастрюли и сковородки, не попыхивал на столе самовар, в буфете не отсверкивали хрустальные рюмки и бокалы, в распахнутой духовке не осталось ни одного противня, а в выдвинутых ящиках — даже самой завалящей кофейной ложечки.
Федора привалилась к косяку, медленно сползла на пол. Это была катастрофа!
Сложно сказать, сколько просидела несчастная на полу, тупо глядя на опустевшую и ставшую такой чужой кухню: может быть, несколько часов, а, возможно, всего пару минут. Но потом в голове возникла и стала всё более чётко оформляться мысль: «Нельзя просто сидеть и ждать! Надо что-то делать! Надо найти и вернуть их всех! Главное, не поддаваться панике!»
Федора вскочила и, подбежав к столу, развернула на нём военную карту окрестностей, на которой были отмечены все стратегически важные объекты, включая ежедневно обновляющиеся кротовые холмики, скопления коровьих лепёшек и броды через самые глубокие лужи.
Изучив все возможные места дислокации посуды с использованием полученных в юных годы знаний по тактике и стратегии ведения боевых действий, психологии и методологии убалтывания неубалтываемых, припомнив шпионский мастер-класс от Джеймса Бонда и детективный метод от Шерлока Холмса, а также искусство синоби по прятанию на открытых местах, женщина ткнула пальчиком в песчаный пляж, золотистым полумесяцем изгибавшийся возле речки Переплюйки: — Здесь! Они могут быть только здесь!
Тёплое летнее солнышко ласково гладило своими лучами всех собравшихся на пляже, стараясь успокоить бушующие страсти. Нежно журчала Переплюйка, временами осыпая брызгами чистейшей воды расположившихся на берегу спорщиков и пытаясь остудить горячие головы, некоторые из которых, включая чайник и самовар, уже достигли точки кипения.
Когда Федора сбежала по крутому бережку на пляж, митинг был в разгаре.
— Разве я не служил ей верой и правдой? — вопрошал электроутюг, возмущённо размахивая проводом. — Разве не разогревался до максимума, рискуя повредить тефлоновое покрытие, чтобы ей приятнее было прижимать меня к разным частям телам пытуемых?
— А мы? А мы? — перебили грабли с вилами. — Разве не пыряли в бока всякого встречного-поперечного, которого Федора приходовала по принципу «один удар — четыре дырки»?
— Вот не надо нам тут про четыре дырки! — встряли ножи. — Мы, конечно, уважаем и ваши труды, и труды соратников наших — столовых вилок. Но вы же понимаете, что наши удары всегда попадали в цель и безжалостно перерезали артерии, связки, мышцы и сухожилия, добираясь до самых косточек!
— А кто ей помогал разделывать трупы! — взвизгнула циркулярная пила. — Без меня она бы не справилась!
— А уж без меня она вообще — как без рук! — рявкнул колун, отличавшийся нравом простым и прямолинейным. — Эх, сколько ж этих рук я порубил!
— Да и ногами не брезговал! Полезный ты, камрад, что и говорить. Только грубый очень! В отличие от меня, — кокетливо заявила мясорубка, прокручивая в голове приятные воспоминания обо всех нежных котлетах, в которые довелось ей превратить части тела жертв.
— А кто эти котлеты потом жарил? — поинтересовались сковородки. — Не мы разве? В маслице, со шкварочками, на чистейшем сальце! И ни разу не позволили им подгореть.
— Да и мы в духовке тоже не лыком шиты! — загудели противни. — Уж лучше нас никто не умел пирожки да головы запекать по рецепту Суини Тодда.
— Фирменный супчик с потрошками от Фредди Крюггера тоже был хорош, — прозвенела кастрюля, игриво подталкивая половник округлым боком.
— А кто Федоре «Кровавую Мэри» гнал? Чистейшую, самолучшего качества! — пробасил самогонный аппарат.
— И глинтвейн готовил? — встрял чайник.
— А она, она... — заперезванивали кофейные чашечки и хрустальные рюмки, рискуя разбиться от избытка эмоций, — она так с нами поступила!
— Дорогие вы мои!!! — воззвала несчастная жертва посудного бегства. — Да что ж такое я натворила? Разве не мыла я вас по десяти раз на дню? Не чистила с самолучшим «Дихлофосом»? Не натирала ядами да настоями с беленой и дурманом до блеска зеркального? Не опрыскивала каждое утро химикатами? Чем провинилась я перед вами, что бросили вы меня в одиночестве?!
— Ты предала одного из нас! — прогудел самовар, выдвигаясь на коротеньких ножках на линию огня и направляя на Федору заряженную горячими угольками трубу. — Кто сегодня ночью, вместе с очередной жертвой, закопал в лесочке верную подругу нашу — электробритву?! Мы слышали её крики и стоны! А разве она не служила тебе верой и правдой, не перерезала сонные артерии по одному мановению руки твоей?
— Да что ж вы сразу-то не сказали! — ахнула Федора, бледнея от мысли, что боевая подруга оказалась в земле сырой. — Замоталась я нынче ночью: сами ж видели, сколько работы навалилось! Надо скорей бежать, раскапывать!
И, моля всех известных и неизвестных ей богов, чтобы лопата никуда не успела сбежать из сарая, Федора рванула к дому.
_________________
