Шеф гестапо — агент Кремля?

Во всяком случае Вальтер Шелленберг, руководивший разведкой рейха за рубежом, был абсолютно уверен в том, что группенфюрер СС Генрих Мюллер, возглавлявший в Главном имперском управлении безопасности (РСХА) политический сыск и контрразведку, «с конца 1943 г. ... установил контакты с русской секретной службой». Это заявление, сделанное главным немецким разведчиком после войны, можно было бы отнести к категории голословных и беспочвенных (учитывая в целом неприязненные отношения между Шелленбергом и Мюллером), если бы у него не обнаружились достаточно глубокие корни.

Так, в докладной записке, написанной еще до второй мировой войны и найденной в 50-е годы в архивах Г.Гиммлера, хорошо знающий Мюллера осведомитель характеризовал руководителя гестапо следующим образом: «Герр М. - тайный поклонник сталинизма. Если бы ему поручили расправиться с правыми, он был бы не менее неистов и беспощаден, нежели в борьбе против левых сил...» Несомненно, «доброжелатель» понимал опасность нависшей над ним расправы в случае, если всезнающий Мюллер дознается о доносе. Тем не менее он решился открыть глаза рейхсфюреру СС и начальнику немецкой полиции на находящегося у него в подчинении «истинного арийца».

Судя по всему, содержащиеся в докладной выводы в то время не были подтверждены конкретными фактами. В 1939 г. Гиммлер приблизил Мюллера к себе и назначил «ответственным за борьбу со всеми врагами рейха».

Шелленберга никогда, естественно, не знакомили с секретным досье на Мюллера, но и он после одной из редких откровенных бесед с шефом гестапо пришел к умозаключению, что последний преклоняется перед Сталиным и созданной им системой. По мнению немецкого разведчика, Мюллер в середине войны «уже не верил больше в победу Германии и считал единственно возможным выходом из положения заключение мира с Россией». Конечно же, подобные убеждения руководителя гестапо не могли не сказаться на его деятельности, так же, как и не могли не вызвать серьезных подозрений относительно искренности его работы против СССР у Шелленберга. В отличие от уже упоминавшегося осведомителя начальник VI управления (политическая разведка) РСХА ничего никому не сообщил. Почему? Скорее всего, и он был «под колпаком» у М. Глава гестапо был живой картотекой, ему было известно все, самые интимные эпизоды жизни каждого из руководителей третьего рейха.

Не менее важным для рассмотрения является следующий вопрос: «Было ли заинтересовано кремлевское руководство в сотрудничестве с шефом гестапо?» Отбросив в сторону не свойственную ни сталинизму, ни гитлеризму общечеловеческую нравственность, можно с уверенностью сказать: безусловно, да. Даже просто снижение активности гестапо в борьбе с русской разведкой должно было облегчить последней выполнение поставленных задач. Отказ же советского руководства от предлагаемого Мюллером сотрудничества мог вызвать обратную реакцию. А ведь при прочих равных условиях победа на фронте вооруженной борьбы в решающей степени зависит от успехов на «невидимом» фронте.

При обсуждении следующего аспекта возникает необходимость проанализировать ситуацию и возможные пути ее развития, поставив себя на место Мюллера. Советский Союз (как и другие ведущие государства антигитлеровской коалиции) заключать сепаратный мир с третьим рейхом не собирался. Неумолимо приближался день, когда Германия должна была капитулировать. Перспектива отвечать за свои злодеяния перед международным трибуналом само собой в планы шефа гестапо не входила. Уйти от ответственности и залечь на дно было единственной возможностью спасти жизнь.

Но где спрятаться? Это был вопрос вопросов. Если он уйдет на Восток, советское руководство, конечно, может его схоронить, но может и похоронить. В первом случае он будет лишен свободы действий и остаток жизни, скорей всего, проведет в уединении. Если о его существовании станет известно, его немедленно уберут. Русские ни за что не станут афишировать отношения с ним и не возьмут под защиту во избежание осуждения со стороны мировой общественности. Вполне естественно, что этот вариант исчезновения вряд ли на все сто подходил Мюллеру и, судя по всему, оценивался им лишь на уровне запасного.

Запад был органически противопоказан Мюллеру по нескольким причинам. Во-первых, масштабность и степень развития средств информации в этих странах создавали реальную угрозу, что он будет опознан. Во-вторых, не заслужив своими действиями благосклонного отношения к себе тамошних политиков и спецслужб, он даже на «золотую клетку» не мог рассчитывать. В-третьих, и это, пожалуй, самое главное, начальник гестапо не доверял руководству западных государств, считая, что оно навсегда и серьезно «заражено лицемерием», в отличие от русских, с которыми все просто и ясно: «они либо обнимут, либо голову снимут».

Помимо необитаемого острова оставался еще один вариант — укрыться в Южной Америке, а точнее в Аргентине, население которой в большинстве своем составляли выходцы из Испании и Италии, т.е. тех государств, которые в годы войны были либо в дружественных, либо в союзнических отношениях с Германией. И хотя Аргентина в 1944 г. разорвала дипломатические отношения с третьим рейхом, а в 1945 г. объявила ему войну, прогерманские позиции в этой стране были достаточно сильными. Здесь же находилась хорошо организованная (по нацистскому образцу) колония немецких переселенцев. Не последнюю роль в расчетах Мюллера должна была играть некая уверенность, что такая могущественная секретная служба, какой являлась советская, не будет напрягаться в поисках главного гестаповца: его слабое (с определенного времени) противодействие русским в годы войны позволяло надеяться на их бездействие в послевоенное время.

Наверное, ни у кого не вызывает сомнения желание и возможности всесильного шефа гестапо подготовить пути собственной эвакуации. Необходимые документы, явки, проводники, каналы связи, валютные счета и многое другое не составляли для Мюллера проблемы, гарантируя (если не вмешается его величество господин Случай) не только спасение, но и безбедное существование после войны. Для того чтобы его не искали, нужно было не просто исчезнуть, нужно было «умереть».

Мнимый труп Мюллера обнаружили через несколько месяцев после окончания войны в берлинских развалинах. По сохранившейся на истлевшей одежде награде умерший был идентифицирован как Генрих Мюллер, 1900 года рождения. 17 сентября 1945 года труп лже-Мюллера был захоронен на гарнизонном кладбище германской столицы. Впоследствии друзья и родственники покойного установили на месте захоронения памятник. Розыск одного из главных военных преступников был прекращен.

Поимка сотрудниками израильской спецслужбы в Южной Америке К.Эйхмана, эсэсовца, возглавлявшего в РСХА подотдел «по делам евреев» и виновного в уничтожении миллионов людей (казнен по приговору суда в 1962 г.), активизировала поиски загадочно исчезнувших и породила сомнения в истинности смерти некоторых высокопоставленных нацистов. По настоянию руководителя информационного сионистского центра Симона Визенталя и ряда немецких историков, сомневающихся в том, что Г.Мюллер умер насильственной смертью в 1945 г., немецкими властями было принято решение о проведении эксгумации. Осенью 63-го могила была официально вскрыта. Под надгробным памятником обнаружили три скелета и череп. После проведенной экспертизы стало ясно, что извлеченные из могилы останки не тождественны возможным останкам шефа гестапо.

В результате через 18 лет после второй мировой войны участковый суд Берлина издал приказ об аресте 63-летнего Генриха Мюллера, опасного военного преступника, скрывающегося от правосудия. Как и в случае с Эйхманом поиски гестаповца №1 возглавили израильтяне. По мнению Рудольфа Барака, возглавлявшего в 1952-1961 гг. МВД Чехословакии и являвшегося шефом госбезопасности, постановление суда опоздало лет этак на десять. Еще в 56-м Мюллер стал недосягаем для западных разведслужб.

Откуда такая уверенность? А дело в том, что в 1955 г. Барака внезапно вызвали в Москву. Тогда председателем КГБ СССР работал И.Серов, доверенное лицо Никиты Сергеевича Хрущева. Серов немедленно принял чехословацкого министра и на правах «старшего брата» дал ему суперсекретное задание — поймать Генриха Мюллера, который, по данным КГБ, находится в Южной Америке, предположительно в Аргентине. Серов и словом не обмолвился, зачем Москве понадобился бывший шеф гестапо... Спустя 40 лет Барак уверен: советская секретная служба рассчитывала использовать Мюллера в качестве источника информации об оставшейся после войны агентурной сети нацистов.

Председатель КГБ СССР, естественно, знал, к кому обращаться за помощью в столь щепетильном деле. В середине 50-х Прага имела лучшую южноамериканскую резидентуру среди стран восточного блока. Благодаря многочисленным заказам на строительство сравнительно дешевых пивоваренных и сахарных заводов чешские инженеры и техники, среди которых было немало разведчиков, свободно передвигались по многим странам, в том числе и по Аргентине.

О поисках, захвате, транспортировке и передаче сотрудникам КГБ СССР Мюллера бывший шеф безопасности Чехословакии Р.Барак вспоминает следующее: «Весной 1956 года... обнаружили человека, по всем данным соответствующего приметам разыскиваемого. Он жил в Кордове, занимался коммерцией, вел себя по-европейски, на испанском изъяснялся еле-еле. Постоянного места жительства не имел, обитал в приличных отелях, часто меняя их. У моих людей, работавших в Аргентине под руководством Яна Елинека, сложилось твердое убеждение, что этот коммерсант постоянно боится быть обнаруженным и на пушечный выстрел не подпускает к себе незнакомцев. Но к чехам, прекрасно владеющим немецким, он отнесся доверчиво и скоро стал пьянствовать с ними по ночам в укромных заведениях Кордовы. Результат попоек — фотопленка, немедленно отправленная в Москву. Вердикт экспертов был единогласным: смуглый сухощавый человек с большими залысинами на снимках чехословацких разведчиков не кто иной, как начальник IV управления РСХА (гестапо) группенфюрер Г.Мюллер! Наводка КГБ оказалась на редкость точной. Было приказано выкрасть главного гестаповца и переправить его через Прагу в советскую столицу.

Захватили мы его в Кордове во время обеда, подсыпав в вино специальный порошок. Мои люди впихнули заснувшего преступника в машину и доставили в аэропорт, где уже стоял наготове самолет, регулярно и без особого контроля курсировавший между Аргентиной и Чехословакией. Обычно он доставлял специалистов, инвентарь и оборудование, необходимые для строительства заводов... Мюллер был вывезен в одном из упаковочных ящиков под наблюдением четырех кагэбэшников, не покидавших борт самолета и категорически запретивших моим людям любые контакты с очнувшимся уже в полете и не скрывавшим смертельного испуга гестаповцем.

После ночи, проведенной в пражской тюрьме, он под неусыпным оком усиленной охраны был доставлен в аэропорт для этапировки в Москву. Я лично присутствовал на церемонии официальной передачи Генриха Мюллера представителям КГБ и стал свидетелем встречи, которая особенно врезалась в память. Дело в том, что среди советских офицеров, принимавших Мюллера в Праге, был полковник, увидев которого бывший шеф гестапо моментально расслабился и даже выдавил из себя улыбку. Чувствовалось, что немец давно знает этого человека. И хотя церемония проходила в сухой, подчеркнуто деловой обстановке, было заметно, что камень страха упал с души задержанного. Он довольно бодро взбежал по трапу самолета, и больше я его никогда не видел...»

Барак не был бы шефом секретной службы, если бы не сумел навести справки о полковнике КГБ, увидев которого так обрадовался Мюллер. Им оказался советский разведчик Александр Коротков, прибывший в Берлин в начале осени 1940 г. под именем Эрдберга. Имея дипломатическое прикрытие и будучи назначенным на должность заместителя руководителя берлинской легальной резидентуры, он, по существу, руководил всей ее оперативной работой. По данным Вернера Редера из Мюнхенского института современной истории, у Мюллера с Коротковым были вполне легальные контакты, основанные на взаимных интересах в период недолгой дружбы Гитлера со Сталиным и на обоюдном признании высокой профессиональной компетентности сторон.

Вышеизложенное позволяет вполне предположить связи, в том числе и тайные (разведчики должны находить общий язык в любой обстановке), между этими людьми и в период военного противостояния. Тем более, что А.Коротков возглавлял немецкое направление в центральном аппарате внешней разведки. Не исключены их непосредственные контакты и в самом конце войны. Полковник госбезопасности А.Коротков вошел в Берлин в конце апреля 1945 г. вместе с советскими войсками. Наряду с непосредственными функциями резидента внешней разведки НКГБ в Германии он выполнял и другие ответственные поручения государственного руководства СССР. Так, во время церемонии подписания Акта о капитуляции вооруженных сил Германии 8-9 мая 1945 г. он неотлучно находился возле генерал-фельдмаршала В.Кейтеля. Именно Коротков (по своим каналам, естественно) передал в Москву ряд особо важных сообщений: о самоубийстве Й.Геббельса, его жены и детей и их опознании; о самоубийстве А.Гитлера; об исчезновении заместителя фюрера по партии М.Бормана. Возглавлял Коротков и особую группу сотрудников советской разведки и контрразведки, занимавшуюся поисками документов РСХА.

Но вернемся к сенсационному заявлению Рудольфа Барака: «В 1958 году в Сочи я встретил Короткова. Он горячо поблагодарил меня за помощь в аргентинской операции, заявив, что такие услуги не забываются, и скоро меня наградили советским орденом. Следующим летом я был удостоен чести несколько дней отдыхать с Никитой Хрущевым и решил спросить у лидера СССР о судьбе Мюллера. Весело плескаясь в воде, Никита Сергеевич молвил буквально следующее: «Блудному сыну хорошо. Мы вам очень благодарны». Но, несмотря на все мои дипломатические увертки, не стал развивать эту скользкую тему... Проанализировав множество заурядных для лишенного секретной информации человека событий в Европе конца 50-х — начала 60-х, я еще тогда пришел к выводу, что Генриха Мюллера в Москве отнюдь не поставили к стенке, а, как могли, использовали в «холодной войне» с Западом. Кричать о поимке шефа гестапо на весь мир русским было невыгодно, ибо могли всплыть пикантные подробности двойной игры одного из самых кровавых палачей нацизма. Думаю, тайну последнего, московского, периода жизни Мюллера еще долго будут хранить за семью печатями службы — правопреемницы КГБ»...

Ознакомившись с откровениями Барака, невольно задаешься вопросом, что заставило экс-руководителя службы безопасности ЧССР, чуть не ставшего генсеком, посвященного в тайны и умеющего их хранить, «расколоться» и сделать одну из них достоянием гласности? По мнению Йозефа Хуфельшульте, ответственного за публикацию сенсационного материала в немецком журнале «Фокус», Рудольф Барак нарушил обет молчания, чувствуя приближение смерти и желая оказать материальную помощь наследникам. Возможно, определенную роль в этом сыграло и то обстоятельство, что в апреле 1995 г. умер А.Коротков. Не вызывает сомнения только одно — Барак позволил себе заговорить о секретах Москвы (мнимых или настоящих), лишь убедившись в том, что карающий меч, притупившийся после распада СССР, останется в ножнах.
Завершая статью, автор хотел бы предостеречь уважаемых читателей от однозначного — да, нет — ответа на вопрос, который вынесен в ее заголовок. Скорее всего, даже те, кто допущен в святая святых, в подавляющем большинстве не располагают информацией о том, был ли Мюллер действительно агентом Москвы. Нам же, допущенным лишь к открытой ее части, ответить «да» мешает червь сомнения, сидящий в нас и потихоньку нашептывающий: «А не подработали ли мемуары Шелленберга, изданные в 1956 году, заинтересованные службы после его смерти в 52-м? А не являются ли откровения Барака плодом его фантазии и пробным камнем в возможном будущем торге при продаже им других секретов?» Тех же, кто на поставленный в заголовке вопрос, готов ответить категорическим «нет», руководствуясь прежде всего нравственными понятиями, хотелось бы спросить: «А почему это товарищи, скажем, Сталин и Берия не могли сотрудничать с партайгеноссе Мюллером (выходцем из низов, вступившим в НСДАП лишь в 1939 г., являющимся, по словам Шелленберга, идеологическим перевертышем, который в 1943 году пришел к выводу, что национал-социализм не более чем куча отбросов)?» К тем, у кого сложилось твердое мнение, что шеф гестапо вполне мог работать на советскую разведку, у автора тоже есть вопрос: «Послевоенный период жизни Мюллера в Аргентине, описанный Юлианом Семеновым, — это вымысел или автор при этом основывался на ставших ему известными совершенно секретных данных?» Информация к размышлению.