Крофт: Как я понимаю, вам удалось спастись благодаря свояку, который поклялся, что вы его крестник.

Сорос: Да, да.

Крофт: Вы спаслись, и фактически, затем помогали отнимать имущество у евреев.

Сорос: Да. Это верно. Да.

Крофт: По-моему, подобный опыт мог бы довести многих людей до психиатрической клиники на долгие-долгие годы. Это было трудно?

Сорос: Нет. Вовсе нет. Вероятно, я как ребенок не осознавал, с чем это связано. Никаких проблем это не создавало.

Крофт: Никакого чувства вины?

Сорос: Нет.

Крофт: Ну например, "я еврей, и я вижу, как людей увозят. Я бы легко мог оказаться на их месте, мог бы быть там". Ничего такого?

Сорос: Ну конечно, я мог бы быть по другую сторону, или я мог бы быть одним из тех, чьи вещи конфискуют. Но не было смысла рассуждать о том, должен ли я быть там (на их месте), потому что это было, ну, грубо говоря, как на рынке - если бы я не был там, я бы, конечно, этого не делал, но тогда это делал бы кто-то другой, и в любом случае вещи бы отнимали. И это было - не зависимо от того, был я там или нет; я был просто зрителем того, как отбирали вещи. Так что от меня ничего не зависело в этой конфискации. И поэтому у меня нет чувства вины.