Христианство в Японии: первые успехи иезуитов

Сейчас Японию никак нельзя назвать христианской страной, однако в давние времена она чуть было таковой не стала. Успехи иезуитских миссионеров, прибывших туда в XVI столетии были очень впечатляющими. Христианство охотно принимали как простолюдины, так и самураи. Почему же эта чужая религия оказалась тогда весьма привлекательной для японцев?

В связи с нынешним визитом Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла в Страну восходящего солнца вспоминается одна интересная и очень поучительная история об утраченной возможности Японии, которая случилась много веков назад. Как мы знаем, сейчас эту страну никак нельзя назвать христианской. Приверженцы данной религии, по данным на 2010 год, составляют около двух процентов населения, причем половина из них не являются коренными японцами — это выходцы из Кореи, с Филиппин и из стран Индокитая.

Кроме того, даже тех, кто считает себя христианами и посещает соответствующие церкви, все-таки нельзя считать настоящими последователями учения Иисуса Христа. Дело в том, что для японцев, как и для большинства народов Восточной и Юго-Восточной Азии, характерен религиозный синкретизм, когда верующие исповедуют сразу несколько религий. Это приводит к смешению различных религиозных практик. Например, в одной и той же семье школьники могут молиться перед экзаменами синтоиским ками (богам), молодые пары венчаются в христианской церкви, а стариков хоронят по буддистским обрядам.

Однако в истории Страны восходящего солнца был период, когда у христианства имелся большой шанс стать основным вероучением общества и государственной религией Японии. Во время периода сэнгоку дзидай ("эпоха воюющих провинций", 1467-1573 годы), когда в стране царил хаос и каждый воевал сам за себя и против всех, христианизация японского общества шла такими же быстрыми темпами, как таковая германцев во времена заката Римской империи. Тем не менее, этого не случилось в основном из-за успешной политики трех великих государственных деятелей Японии, множества мелких ошибок миссионеров и… воли судьбы. Впрочем, давайте обо всем по порядку.

Впервые европейцы прибыли в Японию в 1542 году. Корабль некого португальского путешественника Фернандо Мендеша Пинто буря принесла к маленькому острову Танэгасима на юге архипелага. Пинто наладил хорошие отношения с местным дайме (правитель области), вылечил от подагры его супругу и продал ему несколько аркебуз. Японцы, которые уже более полувека находились в состоянии гражданской войны всех со всеми, по достоинству оценили огнестрельное оружие. За год пребывания Пинто на острове они наладили производство аркебуз и выпустили их около 600 штук.

Впрочем, в этот раз об обращении японцев в веру Христову речи не шло. Пинто интересовали не души местных жителей, а их деньги. Однако о его путешествии узнал иезуитский миссионер Франциск Ксавье, который в то время проповедовал слово Божье в Малакке. Кроме того, Ксавье много узнал о Стране восходящего солнца от жившего там японца по имени Ядзиро, которого он сам и обратил в христианство. И вот в 1549 году миссионер, с большим запасом ружей, пороха, пуль (это ему посоветовал матрос из команды Пинто) и, конечно же, Библией, прибыл на остров Кюсю и начал миссионерскую деятельность на южной оконечности Японии.

Интересно, что несмотря на ряд неудач дела у него пошли хорошо. Местные дайме, их самураи и простолюдины охотно слушали проповеди Ксавье и его помощников, принимали христианство и… покупали аркебузы. Последние, конечно же, были им нужнее, чем экземпляры Священного писания, поскольку защищаться от врагов все-таки лучше при помощи ружья, а не молитвенника. Однако и идеология христианской веры тоже оказалась для многих японцев очень привлекательной. Причем в первую очередь для самураев. Но почему это произошло?

Дело в том, что эпоха сэнгоку дзидай, когда войны между дайме не прекращались вообще, а власть императора и сегуна (военного правителя Японии) была чисто номинальной, была временем не только политического и экономического, но и идеологического кризиса. Представьте себе средневековую земледельческую страну, где власти не ловят разбойников, не ремонтируют плотины и дороги, не содержат в порядке города, не ликвидируют последствия голода и стихийных бедствий и жизнь каждого подданного может оборваться в любое мгновение, — самое время задуматься над тем, что традиционные боги, видимо, забыли про это государство.

Добавьте сюда еще и то, что как буддистские монахи, так и сионистские священники тоже участвовали во боевых действиях и так же, как и самураи, грабили и убивали всех, кто попадался на пути, а храмы и монастыри из-за недостатка продовольствия отбирали у крестьян до трех четвертей урожая. Не удивительно, что авторитет любого японского духовенства в то время упал ниже татами, а вместе с этим падал и авторитет учения Будды и учения о пути богов.

Таким образом, крестьяне и горожане были даже рады сменить веру, которая им не помогала, на что-то более жизнеутверждающее. А христианство казалось им именно такой религией. Простолюдины замечали, что если эту веру принимал какой-нибудь дайме, на его владения начинали нападать куда реже. Многие из них не понимали, что это происходит не по небесным, а по вполне земным причинам: никому не хочется лишний раз связываться с тем, у кого есть привезенные миссионерами аркебузы. Неграмотным крестьянам и ремесленникам казалось, что это происходит от того, что новый бог, покровительствующий дайме, куда сильнее старых, — и, сделав такие выводы, простолюдины целыми семьями шли к миссионеру принимать крещение.

Был и еще один важный аспект — христианство утверждало, что перед Богом все равны. И для японского простолюдина, которого аристократы, самураи и духовенство не считали за человека, поскольку его род не происходит ни от кого из синтоиских божеств, подобное утверждение давало возможность некоей социальной эволюции. Действительно, во владениях дайме, принявших христианство, выходцы из народа куда чаще занимали места в аппарате управления, да и обращались там с простолюдинами куда гуманнее (многие из новообращенных правителей запрещали своим самураям во время войн грабить деревни и города).

Привлекательность же христианства для самураев и дайме состояла в следующем: в те времена заповеди о верности своему господину и о необходимости пожертвовать жизнью за его интересы в военной среде совершенно не соблюдались. Недаром сэнгоку дзидай в японской истории называют "золотым веком предательства". Самураи достаточно легко изменяли своим сюзеренам, причем часто переходя на сторону противника во время боя, убивали дайме из-за угла или во время сна, уничтожали своих боевых товарищей за горсть золота и совершали множество других неблаговидных поступков. Словом, ни один дайме не мог быть уверенным за надежность своей армии ни во время битвы, ни в мирное время.

А христианство, с его идеалами жертвенности, любви к ближнему, самоотверженности и верности Богу, наоборот, играло роль стабилизирующего фактора. Самураи-христиане отличались большей дисциплинированностью, были верны своему сюзерену и своим боевым товарищам. Не удивительно, что их охотно приглашали различные дайме: такой солдат стоит целого царства! Да и самим правителям легче жилось в окружении верных им подданных, нежели в "осином гнезде" из убийц и предателей. Поэтому-то сами дайме охотно принимали христианство, да и своим самураям настоятельно рекомендовали сделать это.

Кроме того, самураи, которые имели дело сначала лишь с иезуитами, были поражены, насколько устав этого ордена был похож на их собственный кодекс поведения. Многие из них всерьез считали, что эти миссионеры являются самураями неведомого могущественного дайме, которого зовут Римский папа. А поскольку этот дайме присылает в Японию ружья, то с его самураями лучше все-таки дружить.

Итак, успешно обратив в христианскую веру несколько дайме на Кюсю, Франциск Ксавье совершил поездку по всей Японии (он был даже в Киото — столице, где тогда жил император). После он отбыл в Гоа (а его спутник Ядзиро, получивший христианское имя Павел, даже в конце концов добрался до Рима и поступил в орден иезуитов), а миссионерская тропа в Японию оказалась настолько хорошо протоптанной, что корабли с иезуитами на борту стали приходить туда каждый месяц. К 1580 году, по данным иезуитов, в стране восходящего солнца было около 200 церквей, которые посещали 250 тысяч христиан.

Конечно, для страны, в которой на тот момент проживало 12 миллионов человек, это было не так-то и много, однако следует обратить внимание на то, что это произошло всего-то за 30 лет. Если бы темпы обращения оставались бы такими же высокими, то уже к середине XVII столетия христианство стало бы доминирующей религией Японии. Кроме того, у каждого дайме был шанс стать победителем в гражданской войне, и если бы таковым стал христианин, то вера Христова могла бы стать государственной религией Японии (мнения императора, ведущего свой род от солнечной богини Аматэрасу, тогда никто не спрашивал).

Как видите, в смутную эпоху сэнгоку дзидай у миссионеров был реальный шанс сделать Японию христианским государством. Однако этого не случилось. Дело в том, что в те времена в Стране всходящего солнца жили три очень честолюбивых человека, которые хотели объединить Японию и управлять ей. Звали их Ода Нобунага, Тоетоми Хидэеси и Токугава Иэясу. Но о том, каким образом им удалось остановить христианизацию Японии, мы расскажем в следующий раз…