Обаме повезло только с Россией

Президент США испытывает трудности с внутренней политикой, возможно, подрывающей его усилия на международной арене. Корреспондент CNN Джил Догерти обозревает проблемы, с которыми президент сталкивается дома и за рубежом.

Две дорогостоящие войны - и экономика все еще расшатана. Реформа здравоохранения пока не принята. А политическое крушение в Массачусетсе подорвало его большинство в Сенате.

БАРАК ОБАМА, Президент США: Мы стараемся, знаете, привнести какие-то изменения, в которые вы сможете поверить.

С учетом того, что он изменил внутренний план, какова вероятность того, что президент Обама поменяет зарубежную повестку дня?

Американские президенты могут быть слабыми внутри страны, но действительно реализовывать свои возможности за ее пределами.

В свой первый год мистер Обама посетил 21 страну. Он пытался наладить контакт даже со своими врагами.

ХИЛЛАРИ КЛИНТОН, госсекретарь США: Сложно вспомнить, как неуважительно большая часть мира относилась к США, когда президент Обама занял свой пост.

Госсекретарь говорит, что она видит множество позитивных тенденций. Но на данном этапе однозначную оценку дать нельзя.

Иран не дает прохода своим оппонентам и защищает свою ядерную программу, увеличив напряжение тем, что сам решил обогащать свой собственный уран.

Северная Корея по-прежнему не хочет возобновлять переговоры по ядерной проблеме. Процесс мирного урегулирования на Ближнем Востоке застопорился. Даже сторонники президента заявляют о подрыве доверия к Америке.

АБДАЛЛА БЕН ХУСЕЙН, король Иордании: Я лично верю в крайнюю заинтересованность президента в этом вопросе, но мы также знаем, что Америка имеет дело и с рядом других внутренних проблем, таких как план здравоохранения и другие вопросы. Массачусетс, полагаю, был, что называется, главной новостью.

Но после того как была нажата кнопка «перезагрузки» с Россией, отношения на самом деле улучшились. Москва помогает США в вопросе давления на Иран и близка к подписанию договора о стратегических наступательных вооружениях с Вашингтоном.

Но кибератаки на американские компании в Пекине, такие как Google, споры вокруг продажи вооружений Таиланду и спорный, состоявшийся на этой неделе, визит Далай-ламы в Белый дом довели отношения с Китаем до точки кипения.

Неожиданно администрация сообщила об одном успешном достижении: в войне, против которой выступал сам Барак Обама.

ДЖО БАЙДЕН, вице-президент США: Я смотрю с оптимизмом на Ирак. Думаю, он может стать одним из самых примечательных достижений нынешней администрации.

Не поняла?

РОБЕРТ ГИББС, пресс-секретарь Белого дома: Восстановить то, что было разрушено, и вернуть наших военных домой – вот, что мы намерены осуществить в августе этого года.

Защитники президента признают, что его стратегия сотрудничества пока что не изменила позицию Ирана или Северной Кореи, но заявляют о том, что это помогло объединить международное сообщество, доказывая тем самым, что США готовы приложить дополнительные усилия, прежде чем прибегнуть к более жестким санкциям.

Гейтс: понять Иран сложнее, чем СССР

В новостях из Германии говорится о том, что Иран, министр иностранных дел Ирана, заявил о том, что они были близки к заключению соглашения с МАГАТЭ по обогащению урана. Потом я обратила внимание на Ваше высказывание по этому поводу.

РОБЕРТ ГЕЙТС, Министр обороны США: Очевидно, что Ахмадинежад, президент Ахмадинежад, высказался по поводу того, что собирается обогащать материал своими силами в противовес предложению МАГАТЭ, касающемуся исследовательского реактора в Тегеране. Правда - в том, что, помимо усилий президента Обамы по налаживанию сотрудничества с иранцами, добиться этого пытался каждый президент. Я присутствовал на первой встрече официальных представителей США с революционным правительством Ирана в Алжире в октябре 1979 года. С того момента каждый президент США пытался договориться с Ираном, но, я думаю, никому не удалось быть настолько прямым и искренним, насколько это удалось президенту Обаме. Международное сообщество в лице «шестерки» также пыталось поддержать предложение МАГАТЭ об исследовательском реакторе в Тегеране и выступало с предложением о переговорах с Ираном по поводу их ядерной программы. В последние месяцы международное сообщество и США предоставили Ирану множество возможностей, чтобы он мог  предоставить доказательства своих намерений и того, что он  перестанет нарушать  договор  о нераспространении ядерного оружия и различные резолюции ООН. Их реакция постоянно вызывала разочарование. Я думаю, что сейчас мы находимся в ситуации, когда придется встать на путь  давления и заручиться всеобъемлющей поддержкой международного сообщества по ужесточению санкций,  чтобы постараться заставить правительство Ирана изменить свой подход.

Что касается сегодняшнего заявления, Ахмадинежад сказал, что хочет обогащать уран до 20%. Это, мне кажется, является низкообогащенным ураном, но тем не менее именно из этого сырья можно сделать ядерное оружие. Вы так же это понимаете?

РОБЕРТ ГЕЙТС: Ну, я не настолько являюсь экспертом по физике. Но в соответствии с предложением, они должны отправить 1200 килограммов низкообогащенного урана за пределы страны, в Россию или в любую другую страну, с которой мы сможем договориться. После чего эта другая страна, возможно, это будет Россия, отправит им переработанный до 20% уран для их исследовательского реактора. Это будет осуществляться под контролем МАГАТЭ. Так что мы будем знать, куда он был отправлен и что он не был дообогащен до уровня создания возможного оружия. Это изменилось. Ахмадинежад заявляет теперь, что они будут делать это собственными силами. Я даже не уверен, что им это удастся, но это то, что он сказал.

Так в чем же проблема? Я имею в виду, мы сделали им предложение. Международное сообщество сделало им предложение. Вопрос с санкциями отложен. Знаете, в чем же все-таки проблема? Скажите, в чем проблема?

РОБЕРТ ГЕЙТС: Думаю… Думаю, это  хороший  вопрос. Помню, как после иранской революции 1979 года президент Картер написал директору ЦРУ: «Я не доволен качеством нашей политической разведки». И с тех пор мы с этим возились, пытаясь разобраться, что происходит в Иране. Во многих отношениях это даже сложнее, чем когда-то с Советским Союзом.

Соглашение МАГАТЭ, из-за которого идёт борьба - борьба с Ираном. Они говорят, что собираются отправить за границу для обогащения часть своего урана, но не весь. Они хотят замедлить процесс, и я полагаю, они хотят оставить часть себе и потом делать с ней всё, что угодно. Как Вы считаете?

РОБЕРТ ГЕЙТС: Я считаю, что, по существу, их стратегия, если они вообще что-нибудь будут делать, – замедлить нас. А в действительности они продолжают обогащение. И один из моментов, на которые я указал в ходе этой поездки: чем дольше они ждут (по данному предложению), тем менее ценно предложение по исследовательскому реактору в Тегеране с точки зрения  предоставления доказательств для  мирового сообщества. Потому что они продолжают обогащение. И на мой взгляд, если они собираются отправлять только 20 или 10, или сколько угодно процентов, а сами будут продолжать обогащение, это предложение, в моем понимании, сильно теряет в цене.

Меня заявление Ахмединежада немного сбило с толку. Они собираются отправлять 20% или обогащать до 20%?

РОБЕРТ ГЕЙТС: Сам я не слышал, что он говорил, но мне говорили, что он сказал, что собирается обогащать до 20%.

Ясно. И что мы можем сделать? Если он действительно собирается нечисто играть, какие у нас варианты?

РОБЕРТ ГЕЙТС: Ну, думаю, простор для давления у нас есть, да и время тоже. Знаете, много лет назад ЦРУ провело исследование международных санкций: когда они эффективны, а когда – нет. И главное в вопросе эффективности – серьёзный и деятельный подход мирового сообщества в вопросе введения санкций. Они были эффективны против Южной Африки и других стран. Неэффективность обуславливалась нечестной игрой ряда государств или их неучастием. Так что я надеюсь, что реакция Ирана придаст мировому сообществу политический стимул для всеобщего участия в санкциях, чтобы те оказали действительный эффект, в особенности на Корпус стражей исламской революции и иранское руководство.

Хорошо. К государствам, которые медлят или не собираются участвовать, относится Китай. И Россия в санкциях тоже, кажется, не слишком заинтересована. Значит, нам надо привлечь Китай и Россию на свою сторону? И как же нам это сделать?

РОБЕРТ ГЕЙТС: Ну, разумеется, нужны переговоры, и мы их только-только начинаем. Пройдёт какое-то время, может, не несколько месяцев, а несколько недель, прежде чем станет ясно, не добьёмся ли мы новой резолюции Совета Безопасности ООН. Думаю, это важно, потому что даст ЕС и отдельным странам юридическую основу для ещё более значительных шагов.

А если нам это сделать не удастся? Или будет брешь, если Китай или кто-нибудь ещё нарушит санкции? Что тогда?

РОБЕРТ ГЕЙТС: Что ж, все, что я могу сказать, что нам удалось добиться от Совета Безопасности принятия нескольких резолюций, поэтому я с оптимизмом верю в то, что нам удастся сделать это снова.

А Вы с тем же оптимизмом считаете, что санкции окажут воздействие?

РОБЕРТ ГЕЙТС: Думаю, то, что действительно изменилось, - внутренняя ситуация в Иране. Власти Ирана испытывают давление, которого не было пару лет назад, а народ ставит под вопрос их легитимность. Считаю, мы на самом деле не знаем, как я уже говорил и раньше, какова политическая ситуация в Тегеране, но, полагаю, нам нужно преодолеть этот шаг.

Как Вы считаете, сколько времени у нас есть?

РОБЕРТ ГЕЙТС: Аналитики разведки дают разные цифры, но я бы назвал год или два.

Мы сейчас ведем три войны: в Афганистане, Ираке и с террористами. Предположим, что они ведутся при помощи различных стратегий. Начнем с Афганистана. Каково положение дел в этой стране?

РОБЕРТ ГЕЙТС: Говорят, что генерал Маккристал утверждал, что ситуация серьезная и продолжает ухудшаться. Только на прошедшей неделю, выступая на собрании министров обороны стран НАТО в Стамбуле, он сказал, что ситуация все еще серьезная, но уже не ухудшающаяся. Думаю, мы начинаем видеть эффект от введения морской пехоты в провинцию Гильменд. Мы начинаем видеть эффект от увеличения наших сил и в других местах.
Но здесь также есть то, что, я думаю, чувствуют многие из нас: неуловимый рост доверия и надежды как среди афганцев, так и среди представителей тех стран, которые помогают им. И знаете, будет еще тяжелый бой и трудные времена. Но есть почти незаметные признаки того, что стратегия генерала Маккристала начала приносить плоды.

Я так понимаю, ресурсы ограничены: и денежный, и человеческий. Но американцы дают вам все необходимое для этой войны. Не обманываете ли вы нас, говоря о том, что ваши руки связаны?

РОБЕРТ ГЕЙТС: Конечно же нет. Что касается американцев, я слышал одно популярное заблуждение о том, что американцы любят войну. На самом же деле война у нас никогда не была популярной. Первые годы Второй мировой пользовались популярностью, но потом люди с нетерпением стали ждать, когда же она закончится, а она все длилась. На самом деле в Штатах не было ни одной популярной войны. Вспомните хотя бы Вьетнам или Корею и так далее.

Поэтому я думаю, что, учитывая все испытания и то, что Америка находится в состоянии войны уже 8 лет, американцы показали себя на удивление терпеливыми и отзывчивыми. И безусловно, солдаты - как мужчины, так и женщины - держатся просто невероятно.

08 февраля 2010 года.

Если бы такое с нами сотворили русские, мы бы их убили

Что если бы русские вторглись в США?

Это не так уж невероятно, знаете ли. Мы потратили полвека и триллионы долларов, чтобы быть уверенными – этого никогда не случится, так что не такая уж это странная мысль.

Ну, так что, если бы они вторглись в США?

Если бы они пришли и забрали все наши денежки?

Если бы они вторглись в США и обратили наших детей в рабство, превратили их в рабочих пчёл, обречённых на тяжёлый труд до конца жизни?

Если бы русские вторглись и выкачали все наши природные ресурсы, оставив после себя только горы ядовитого мусора?

Если бы русские вторглись и разрушили нашу инфраструктуру, наши учебные заведения, связали нас по рукам и ногам громоздкой и неэффективной системой здравоохранения.

Что, если бы русские вторглись в США и заключили большое количество наших людей в тюрьмы, созданные ради коммерческой выгоды? Если бы они разрушили наши вооружённые силы, отправив их в сулящие барыши колониальные экспедиции? Если бы они выбили почву из-под ног нашего среднего класса?

Что, если бы русские вторглись и обратили нас друг против друга? Обманом науськивая одних американцев на других, тем самым не позволяя понять, что они грабят нашу страну.

Если бы русские сделали что-то подобное, мы бы их перебили.

Если бы русские вторглись в США, мы бы, защищая нашу страну, послали армию сокрушить их (ну, или хотя бы наняли кого-то для этого).

Если бы русские вторглись, мы были бы в ярости, рвали и метали, нас бы переполняла ненависть и жажда разрушения (по понятной причине), и мы бы обрушили на них всю нашу собранную воедино силу, чтобы избавить свою страну от их буйства грабежей.

Конечно, русские в США не вторглись. Но чем примечательно время, в которое мы живём, так тем, что на Америку обрушились все эти беды. Мы подверглись нашествию тех, кто желает нам зла, богатства нашего государства, наши личные запасы разворовываются вчистую. Эту страну грабят, всё, что не прибито гвоздями увозится и продаётся.

На спины наших детей взвалили огромные долги. Наша система образования и здравоохранения высосана досуха, будто это просто источник доходов, и разваливается. Наша инфраструктура приходит в негодность.

Наши рабочие места, нашу промышленность, наше общественное достояние связали в узелок и переправили туда, где труд стоит дешевле и рабочие податливее. Чем дальше, тем больше мы боремся просто за выживание. Общепризнанно, наше правительство остаётся в курсе событий настолько, насколько это необходимо, чтобы быть уверенным – у некоторых из нас дела идут хорошо. Просто в числе этих «некоторых» нет никого из ваших знакомых.

Что особо удивляет меня в настоящем моменте, так это то, что мы, по сути, подверглись нашествию, нас ограбили до нитки, и до сих пор не похоже, чтобы мы испытывали хоть какую-то злость по поводу этого.

Если бы такое сделали русские, мы были бы в гневе. На самом деле сие сотворил наш высший класс, и мы не только не злы на них, мы даже не заметили, что совершается преступление. Или, если заметили, если и испытываем ярость, то избирали для неё до смешного неподходящие цели, например, либерала президента, который даже и близко не либерал.

У Америки всегда были и свои сильные стороны, и изъяны, но примерно с середины 20-го столетия мы поняли одну вещь. Между элитой, правительством и народом существовала договорённость. Согласно условиям сделки, аристократия оставалась очень богатой, но существовали пределы её благосостоянию, потому как значительной частью богатств необходимо было поделиться с рабочими, со средним классом, на правительство возлагалась обязанность следить, чтобы так оно и было. Многие из имущего класса даже были согласны с таким положением вещей.

Однако, с тех пор как Рональд Рейган въехал в город на коне, данная сделка уступила место новой, а, точнее, старой плохой договорённости. Согласно условиям этого нового/старого соглашения ничем не сдерживаемый имущий класс мог присваивать себе всё, что попало ему в руки, средний класс борется за тот минимальный уровень жизни, который может поддерживать, а остальные американцы, рабочий класс и бедняки, сползают всё глубже в нищету, сходную с нищетой в странах третьего мира. Согласно условиям новой сделки в обязанности правительства больше не входило ни обеспечивать благосостояние народа, ни следить за тем, чтобы существовали ограничения в тех сферах, где богатые могли эти богатства присвоить. В соответствии с договорённостями правительство служило не более чем инструментом, помогающим плутократам отбирать у своего народа всё, что можно отобрать.

Сие означает, что за последние тридцать лет мы полностью перестроили свою экономику. Перестроили так, что очень богатые стали немыслимо богатыми, средний же класс был счастлив бездействовать и даже не понял, что произошло. Если кто-то обратит внимание на цели значительного роста совокупного государственного долга в последние тридцать лет, то он обнаружит, что все деньги ушли богатым американцам. Средний класс потерял опору под ногами. Это невероятно, но задумайтесь: несмотря на активный экономический рост, рабочие сейчас производят фактически меньше, чем производили в 70-ых годах.

Ещё более удивительно то, что всего этого было не сложно добиться. Всё, что нужно было сделать, чтобы заставить людей согласится на те крохи, что им остались, - дурачить их и отвлекать их внимание. Тем временем профсоюзы сильно пострадали от изменений в политике государства. Рабочие места были перенесены для начала на юг – в Мексику, затем в Китай, а потом – в Таиланд и Вьетнам, и, возможно, вскоре в Африку. Идёт нескончаемый поиск самого дешёвого способа выжать соки из рабочего класса во всём мире, Америка же остаётся без какой-либо промышленности или экономической базы. Налоговая нагрузка также увеличилась, тем самым из карманов работающих американцев (в особенности, через их детей) выкачиваются деньги и перераспределяются в пользу и так уже богатых людей. В результате такого изменения политики богатые стали абсолютно, удивительно, невообразимо богатыми, остальные же едва сводят концы с концами.

Если бы пришли русские и сотворили такое – разграбили наши полезные ископаемые, поработили наших детей, обрекая их на изматывающую работу, если бы они оставили нам умирающую природу, рухнувшую экономику, разрушенную систему образования и инфраструктуру, подобную решету систему здравоохранения - если бы русские сотворили всё это, мы бы восстали в гневе, охваченные жаждой насилия, патриотизмом и национализмом, мы бы зарядили наше оружие и всех бы их перебили, до последнего.

Но сделали сие не русские, а наш правящий класс. И что ещё хуже, наше собственное правительство, действуя так, будто оно денно и нощно защищает нас от злого призрака, на самом деле помогало богатым пускать нам кровь, пока мы не будем столь слабы, что сгодимся только для коммерческих клиник.

Подумайте, насколько вы должны быть глупы, чтобы позволить себя обокрасть и даже не понять, что у вас из кармана вытащили деньги. Подумайте. Насколько вы должны быть политически незрелыми, чтобы позволить вору прогуливаться рядом, позволить забрать ваши деньги и даже не понять кто этот вор. Представьте, каким глупцом нужно быть, чтобы обвинить в этом кого-то другого, например геев, или иракцев, или «чёрные вертолёты»*, и не обращать никакого внимания на настоящего преступника, который продолжает красть ваши деньги.

Я бы снял шляпу перед этими плутократами в знак уважения к разработанной ими схеме – даже учитывая, что столь грязная афера требует, чтобы у грабителя были такие же моральные принципы, что и у пустого места в гараже – но в действительности то, что они сделали не так уж умно. Успех преступления более обусловлен тупостью жертв, чем сообразительностью злоумышленников.

Ещё хуже (как будто общественность в США недостаточно глупа), что прошло тридцать лет с расцвета рейганизма, а мы всего этого ещё не поняли. Мы и после трёх десятилетий грабежа не можем сообразить, кто нас грабит. Даже после невероятных провалов, катастроф и бесчинств времён правления Буша большинство американцев не может указать на преступников, их мировоззрение и мотивы совершения преступления.

Поэтому будущее выглядит ещё более неопределённым. У нас теперь есть президент, которого большинство американцев склонны считать кем-то вроде крайне левого сталиниста, в то время как на самом деле он во всех отношениях является проводником политики корпоративного паразитизма, какими были и Буш и Клинтон.

И ещё, Обама обречён на фиаско и всё более напоминает гордого обладателя одного президентского срока, потому что его представляют неким декадентствующим либералом крайнего толка, потому что американцы слишком тупы и не могут распознать подвох со стороны президента, который не в состоянии повернуться лицом к проблемам простых людей (в основном из-за того, что он работает совсем не ради них).

В этом отношении Обама предлагает нечто мало отличающееся даже от преступной деятельности Джорджа Буша. Посмотрите, например, на его инициативу в области здравоохранения. Не знаю как вы, а я думаю, можно без зазрения совести сказать, что всё, к чему благоволят крупные страховые и фармакологические компании, с высокой вероятностью будет катастрофой для нас, а мы – это народ Соединённых Штатов. Этот законопроект связан с заботой о здоровье американцев не более, чем законопроект Буша о компенсации стоимости лекарств был связан с заботой о старшем поколении. В обоих случаях все случайные улучшения ситуации – не более чем декорация того, что на самом деле является ещё одним проявлением корпоративного колониализма.

В случае с законодательной инициативой Обамы в области здравоохранения происходит то, что огромное число новых клиентов вынуждены приобрести дорогостоящую страховку у воротил страхового бизнеса, которые за счёт этого обогатятся. Именно поэтому они поддержали инициативу, которой в обычных условиях с нашей точки зрения препятствовали бы. И, конечно, мы ожидали бы, что они встанут в оппозицию, если бы Обама придерживался любых прогрессивных взглядов, даже если бы они были не более чем его личные фантазии.

Инициатива по «банковским парашютам» тоже ничем не отличается инициатив времён Буша. Какой удивительный случай, какое поразительное разграбление денег, принадлежащих обществу, какая изумительная глава книги о разрушении империи – и всё это исходит от якобы либерального президента. В действительности Обама просто продолжает традиции правления Буша и идеологии Рейгана, предшествовавшей тому, что называется разграблением казны с целью перенаправить максимальный объём средств экономической элите, чтобы потом просто оставить счёт налогоплательщикам.

Идею можно развивать. Обама продолжает отправлять всё больше наёмников в Ирак и Афганистан, нежели солдат, носящих униформу армии США. Он продолжает поддерживать приватизацию всего и вся: от тюрем до школ. Он высказывается за восстановление регулирования финансовой сферы в максимально мягкой форме. Но когда воры с Уолл-Стрит начинают ворчать, Обама отказывается даже от этих самых ограниченных мер по сдерживанию их худших побуждений.

В итоге у электората сегодня есть два выбора. Они могут голосовать за партию, олицетворяющую идею полного разграбления страны на максимальной скорости, или за партию, олицетворяющую практически те же самые преступления, совершаемые почти в том же темпе.

В любом случае, США во всех смыслах этого слова более не принадлежат гражданам страны. Электорат голосует, но его представители в Конгрессе и правительство связаны обязательствами перед экономической элитой и действуют соответствующим образом. Государственные учреждения, инфраструктура, общественные отношения - всё по кусочку разобрано и либо перемещено куда-то ещё, либо продано, дабы выжать из рабочего класса ещё одну каплю материальных благ, чтобы те, кто уже богат, стали ещё богаче.

Если бы такое с нами сотворило какое-то другое государство – если бы русские напали на нас и присвоили наши природные ресурсы, поработили нас и наших детей, обрекли их на тяжёлую работу, когда бы мы вообще не могли найти работу, достаточную для поддержания всё снижающегося уровня жизни среднего класса – если бы такое случилось, и в этом было повинно иностранное государство, мы бы восстали и пошли воевать, мы бы убили их всех.

Но ничего этого мы не делаем, несмотря на то, что в нашу страну вторгся настоящий враг и грабит её.

В действительности, общество, в котором мы живём, делает всё, чтобы не дать нам даже понять, кто этот враг.

Дэвид Майкл Грин – профессор и преподаёт политические науки в Нью-Йоркском Университете. Он рад получить отзывы читателей, но сожалеет, что его время ограничено и не позволяет ему всегда отвечать на письма. Больше материалов из его работы можно найти на сайте wwwregressiveantidote.net.

* Чёрные вертолёты (англ. black helicopters) — американская городская легенда. Кратко заключается в следующем: у ФБР/ЦРУ/ООН/ZOG/инопланетян есть чёрные-чёрные вертолёты без огней и каких-либо маркировок, не издающие при полёте и посадке ни звука. На них люди в черном прилетают за теми, кто пытается раскрыть человечеству Правду, и увозят в неизвестном направлении. Таким образом, если вы узнали что-нибудь, что скрывают власти, за вами уже вылетел чёрный вертолёт - прим.перев.

Почему США в Афганистане - из-за России и Китая?

Джей: Теперь мы поговорим о текущем периоде. Чем является то, что мы называем теперь "Талибан"? Ведь как вы сказали во время последней беседы, вы не можете - то есть это легко так сказать, но это как сказать "американцы". То есть "Талибан" означает много разных вещей, верно?

Фитцджеральд: Да, верно. И это часть проблемы. Я хочу сказать, talib - это ищущий; Это человек, который ищет свет. И это хорошо известно в афганском обществе. Это люди, которые - знаете, это молодые студенты, которые хотят учиться и узнать, как стать более хорошими людьми и найти Бога. И это название, в общем-то, широко применялось к этой группе, которая вышла из духовных семинарий в Пакистане в конце 1990-х с помощью пакистанской спецслужбы, ISI. Но, знаете, здесь много других проблем. Есть так называемые группы «Талибан», у которых дружественные отношения с пакистанскими военными, и которых пакистанские военные традиционно использовали для продвижения собственных целей в Афганистане и в других частях южно-центральной Азии, как, например, в Индии. Есть одна группа, которая ответственна, в частности, за теракты в Мумбаи, и которую считают особенно близкой к поддерживаемому пакистанской разведкой пакистанскому "Талибану". Так что это особенная группа, которую обучали, чтобы она отправилась в Афганистан и в Индию и проводила там террористические акции. Поэтому и эти различные группы тоже называют "Талибаном". Есть ещё "Талибан" из Пенджаба. До недавнего времени считалось, что настоящим "Талибаном" являются пуштунские талибы. Но теперь есть смешение разных вещей. Есть арабы, приезжающие с Ближнего Востока. Есть ["Чэнь Юни"], которые прибывают и смешиваются с этими различными группами. У всех у них свои политические планы, но у них есть эта головная организация, называемая "Талибан". Что усложняет для нас понимание этого.

Джей: И есть ещё часть, которая воюет с пакистанскими военными и пакистанским правительством.

Фитцджеральд: Верно.

Гулд: Да.

Фитцджеральд: И вот здесь проблема становится действительно серьёзной, потому что у Афганистана, конечно, нет ядерного оружия. В Афганистане около 30-40 миллионов населения, примерно такого порядка, в то время как Пакистан - это крупная экономика, 175 миллионов человек. У них от 70 до 90 ядерных боеприпасов. Они лишь недавно подписали соглашение с Китаем, например, по которому они могут постоянно получать обогащённый уран для создания ещё большего количества ядерного оружия. Так что эта ситуация действительно превращается почти в апокалиптическую - у неё есть апокалиптические оттенки.

Гулд: Есть также проблема тех талибов в Афганистане, которые, как правило, соперничают с правительством Карзая, и они также соперничают как более хорошая экономика, что является настоящей проблемой для правительства Карзая и для афганского народа, так как фактически экономики нет. Когда безработица достигает 40-50%, то имеется много афганцев, которые вынуждены работать на "Талибан". Они лучше платят и у них на самом деле есть доход, часть которого, как мы теперь знаем, поступает от правительства Соединённых Штатов.

Джей: Да, это то, что я никогда не мог понять, если только у вас нет какой-то скептической теории о том, почему Соединённые Штаты находятся в Афганистане. Почему они просто не наймут большинство этих людей и не дадут им спутниковое тв и не скажут: "Оставайтесь дома"? Это было бы намного дешевле, чем война.

Гулд: Здесь есть геополитические проблемы, которым лучше содействуют такие люди, как «Талибан», которые весьма влиятельны или руководят Афганистаном, чем иметь легитимного, демократически избранного национально ориентированного лидера, которого хочет афганский народ.

Джей: Что ж, давайте поговорим об этом. Так почему Соединённые Штаты находятся в Афганистане?

Фитцджеральд: Ну, это большой вопрос, который задаёт множество людей.

Гулд: Двести баз, по-видимому, говорят о том, что у нас есть долгосрочная заинтересованность [невнятно] в регионе.

Фитцджеральд: Здесь надо вспомнить Збигнева Бжезинского. Вы упомянули Бжезинского в предыдущем разговоре. У Збигнева Бжезинского есть эта глобальная шахматная доска. Все его представления о международных отношениях являются, в основном, евразийской стратегией 19-го века, то есть продвижением в южно-центральную Азию с помощью власть предержащих, то есть Саудовской Аравии, например, саудовских нефтяных денег, чтобы помочь покорить эту часть мира и по сути изолировать, заблокировать нитку жемчуга, которая проходит от Азербайджана и до Африканского Рога, например. Здесь есть долгосрочная стратегия, которая проводилась негласно с конца 19-го века. И вот, знаете, мы думаем, как же это может быть сегодняшней активной стратегией? Но посмотрите на это таким образом. У вас есть люди – сплошь ставленники, которые сменяли друг друга на различных государственных должностях, как в Британии, так и в Соединённых Штатах, которые передавали эту задачу дальше. И это является до сих пор очень англосаксонской борьбой и продолжает ей оставаться.

Джей: И Бжезинский говорит очень чётко, он говорит - если вы хотите занимать господствующее положение в мире, то вы должны доминировать в Евразии. И это выглядит как основной театр этих действий теперь. То есть, если вы захотите одним словом выразить, почему США находятся в Афганистане, то, полагаю, это будет слово Китай.

Гулд: И Россия.

Фитцджеральд: Да.

Гулд: Я думаю, что Россия также является фактором.

Фитцджеральд: Россию также нельзя исключать из этого уравнения. Я думаю, что традиционно контроль был в том, что они всегда - я так думаю - правящая группа, власть предержащие всегда считали, что с Китаем можно наладить отношения, но что Россию нужно каким-то образом вывести за рамки картины, что по какой-то причине единственной проблемой России являются русские. И пока они могут контролировать происходящее, торговля в этих южных районах - в районе Азербайджана, на Кавказе, в тех местах, которые традиционно были под контролем Российской империи в 19-м веке, начале 20-го - тогда это будет целью, конечной целью. И я бы сказал, что это по-прежнему идёт полным ходом.

Джей: Значит, тогда это немного лицемерно - обвинять Пакистан в преследовании его национальных интересов, в то время как можно облагородить позицию США как освободителей.

Гулд: Несомненно, у Пакистана есть право, как у любого государства, преследовать свои собственные национальные интересы. Но я думаю, что то, что есть в регионе, как в Афганистане, так и в Пакистане, это правительства, которые не представляют народы региона, будь то афганский или пакистанский народ, что военные пакистанской разведки ISI по сути доминируют в правительстве, и что у них есть свои собственные планы, что у них есть планы с момента их образования в 1947 году, что их поддержали Соединённые Штаты, приняв идею, что сильная армия в Пакистане служит интересам Соединённых Штатов. И всегда шла борьба [невнятно]

Джей: И поэтому Рейган, в сущности, позволил им заполучить ядерное оружие.

Гулд: Ну вот. Гм.

Джей: Хорошо, давайте перейдём к другому. Вы держали в поле зрения и пишете об Афганистане уже много лет. Каково же решение? Если обычные американцы или канадцы или европейцы хотят потребовать от своих правительств проводить другую политику, которая действительно была бы в интересах афганского народа, а не Индии или Соединённых Штатов или всех других стран, например, Пакистана, что они должны – в практическом плане то есть, что можно реализовать? Что им следует сказать своим политикам?

Гулд: Ключом является экономическое развитие. Как я упомянула ранее, одна из причин - если у «Талибана» вообще есть какая-то власть в Афганистане, то это потому, что очень небольшое количество людей могут получить работу, которая нужна им для поддержания своих семей. Так что здесь на самом деле экономический кризис в Афганистане. И что самое важное – это помочь его экономическому развитию. Этого не произошло с момента, когда Америка начала участвовать в восстановлении.

Джей: Однако, Пол, аргументы против, которые можно услышать, особенно от американских военных и других, заключаются в том, что сейчас это сделать невозможно. Возможно, мы - по сути, некоторые говорят, что мы могли бы в 2002 или 2003 году, но благоприятная возможность была упущена. Теперь, если не заниматься ситуацией с безопасностью, то нельзя заниматься никаким экономическим развитием, так как «Талибан» не позволит это. И второй аргумент, который приводится, - и это не со стороны американцев, а другими людьми, знающими ситуацию - это то, что теперь полевые командиры и особенно Афганистан превращаются практически в наркогосударство, то есть, как можно осуществлять какое-то экономическое развитие посреди войны и наркокультуры?

Фитцджеральд: Это вопрос приоритетов, думаю, на данный момент. То есть, я думаю, что с политической точки зрения, если посмотреть на это политически, то лучше сказать, что у истоков этой проблемы находятся отношения между Индией и Пакистаном, которые, конечно, были плохими с самого начала. И Соединённые Штаты и западные державы могут это исправить. Они могут поместить соответствующих пакистанцев и индийцев в одну комнату и в одно время, усадить их и придти к какому-то реальному решению по вопросу Кашмира. Это является проблемой, сеющей распри, с самого начала. В дополнение к этому есть другие проблемы с ситуацией в Пакистане - например, вопрос независимости Белуджистана. Был, как я понимаю, был доклад "Amnesty International", выпущенный около восьми, десяти месяцев назад. В нём конкретно говорилось о количестве исчезновений людей, происходящих в Белуджистане, например. Это соперничает с тем, что произошло в Чили в начале 1970-х. То есть число пропавших является примером пропавших политических активистов. Подавление легитимных политических партий в Белуджистане и в северо-западных приграничных провинциях, и поддержка радикальных исламистов, например. Так что там не просто активная, но скрытая ситуация, когда там... почва была подготовлена для этого экстремистского дела. И, конечно, то, что сделали Соединённые Штаты, поддерживая полевых командиров, это реально обострило ситуацию. Примером этого был Залмай Халилзад: посол Рейгана добился, чтобы весь процесс - не только в Афганистане, но и в Вашингтоне - был искажён с самого начала людьми, которых привезли, чтобы работать с этой ситуацией.

Джей: Хорошо. Некоторые говорят, что американцам нужно просто уйти оттуда. И если американцы просто уберутся, приведёт ли это к некоторой силе или давлению, чтобы в региональном плане эти страны пришли к какому-то соглашению? Или это приведёт к возобновлению гражданской войны?

Гулд: На данный момент я считаю, что там должно быть региональное решение, что для Соединённых Штатов и НАТО будет безответственно просто уйти, не создав региональную систему поддержки. Но опять же, как Вы задали вопрос ранее о полевых командирах, усилении полевых командиров и «Талибана», всё же это США являются частью процесса усиления. Мы знаем, что сейчас «Талибану» в Афганистане платят, чтобы они не атаковали или за помощь в сопровождении материально-технического обеспечения США, которое им необходимо для их 200 баз. Это ясно показывает конфликт, я думаю, в плане приоритетов, так что там есть множество вещей, думаю, - знаете, это очень легко сказать теперь, когда полевые командиры и «Талибан» настолько сильны, что нам нужно найти способ договориться об их включении в правительство. Но с афганской точки зрения - и я думаю, недавний опрос показал, что около 6% афганцев в действительности приняли бы «Талибан». Так что желания нет. И, конечно...

Джей: И многие афганцы называют «Талибан» фашистами.

Гулд: Да.

Джей: И это антиамериканские афганцы так говорят.

Гулд: Да, точно.

Фитцджеральд: Да. Верно.

Гулд: Поэтому мы знаем, что это очень удобно, что Соединённые Штаты поддержали не тех людей. Ну, они поддержали не тех людей для афганцев, но они поддержали правильных людей ради собственной выгоды. Это часть проблемы. Это также часть проблемы для Пакистана. Конечно, каждое государство имеет право защищать своекорыстные интересы, но мы все должны понять, когда мы переходим границу, грань, что мы влияем на интересы кого-то другого. Так что следует найти способ, чтобы своекорыстные интересы определялись настолько узко, чтобы признавались нынешние интересы Индии, Афганистана, Пакистана, Ирана, России, Китая. Все эти интересы, конечно, должны быть уравновешены.

Фитцджеральд: Я хочу сказать, одной из больших проблем, которая есть у Соединённых Штатов в этой части мира, особенно, в годы Буша, было то, что люди, которых посылали туда для работы в той ситуации на этом театре, просто не понимали сложности того, с чем они имели дело. То есть они даже не знали, например, проблему линии Дюранда (данная линия является результатом переговоров в 1893 году между афганским эмиром Абдур-Рахманом и секретарём индийской колониальной администрации сэром Мортимером Дюрандом. Афганское правительство отказывается признавать её границей – прим.perevodika.ru). Этот вопрос даже поднимался в какой-то момент несколько лет назад с одним из людей Буша, который там находился. Самый важный человек, который был у него там, понятия не имел, в чём заключается традиционная проблема, связанная с линией, разделяющей Афганистан и Пакистан. Поэтому я хочу сказать, что это была проблема. Я имею в виду – как справиться с этим, я действительно не знаю. Но я знаю, что в данный момент Соединённые Штаты могут направить свою остающуюся эффективность на то, чтобы помочь ситуации, провести как бы де-эскалацию этих напряжённых отношений. Я просто не уверен, с одной стороны, что есть квалифицированные кадры, чтобы это сделать, даже если в Вашингтоне есть такое желание.

Джей: Думаю, что в действительности должна быть изменена стратегическая цель от имени администрации Обамы. Они говорили о новом мышлении во внешней политике, но я не думаю, что мы увидели значительные изменения. Если они хотят добиться регионального решения и собрать, возможно, региональную конференцию, действительно привлечь все страны, то они должны отказаться от этой большой шахматной доски Бжезинского, согласно которой США будут господствовать в регионе. Но мы точно не видим никаких признаков этого. Большое спасибо за то, что были с нами, Элизабет и Пол.

Конец записи беседы

Пол Фитцджеральд и Элизабет Гулд являются командой из мужа и жены, которые начали своё знакомство с Афганистаном, когда стали первыми американскими журналистами, получившими разрешение попасть за советскую линию фронта в 1981 г. для CBS News и сняли документальный фильм «Афганистан между тремя мирами» для PBS. В 1983 г. они вернулись в Кабул с директором проекта «Гарвардских переговоров» Роджером Фишером для «ABC Nightline», а также сотрудничали с программой «News Hour» Макнила/Лерера. Они продолжили изучать, писать и читать лекции о долговременном предшествующем периоде, приведшем к вторжению США в Афганистан.

Преступления армии США в Афганистане

Армия США расследует дело группы американских солдат, которых подозревают в том, что, находясь в Афганистане, они убивали мирных афганцев, а также скрывали преступления других военнослужащих.

Группа американских солдат убивала мирных афганцев, расчленяла их тела, оставляла кости и зубы в качестве трофеев, а также употребляла наркотики и скрывала свои преступные действия, угрожая другим. Об этом свидетельствуют документы, обнародованные военными.

Бумаги армии США свидетельствуют, что пять солдат совершили несколько убийств в январе, феврале и мае этого года. Еще семи военнослужащим предъявлены обвинения в сговоре с целью сокрытия преступлений сослуживцев.

Адвокаты некоторых подозреваемых отрицают обвинения в убийстве и преступном сговоре, однако полномасштабный процесс по делу еще не начался. Представитель Пентагона майор Кэтлин Тернер сообщила Би-би-си, что уголовное дело находится в первичной фазе расследования и что военные прокуроры еще не приняли решение о том, продолжать ли процесс.

Все обвиняемые служили в 5-й армейской бригаде БМП «Страйкер», дислоцированной в Афганистане с прошлого года и участвовавшей в тяжелых боях в провинции Кандагар.

Из документов, обнародованных военным ведомством, следует, что старший сержант Калвин Гиббс, капрал Джереми Морлок, рядовой первого класса Эндрю Холмс, специалист Майкл Уэгнон и специалист Адам Уинфилд обвиняются в убийстве трех мирных афганцев, которых они забросали гранатами, а затем расстреляли.

Других солдат обвиняют в расчленении тел афганцев и в фотографировании этого процесса или хранении снимков жертв. Также их подозревают в избиении других людей с целью помешать их общению со следователями.

В частности, сержанта Гиббса обвиняют в том, что он хранил пальцы, кости ног и зубы афганцев. Специалист Майкл Гэйгон, предположительно, оставил себе череп, а специалист Кори Мур расчленял тела. Другие, согласно документам обвинения, хранили фотографии тел. Следствие также обвиняет старшего сержанта Роберта Стивенса во лжи по поводу смертей афганцев: он говорил следователям, что убитые представляли угрозу для американцев.

Кристофер Уингфилд, отец одного из солдат, служивших в Афганистане, утверждает, что десятки раз пытался передать в госдепартамент и Пентагон сообщения от своего сына. Он говорит, что его сын Адам сообщал, что солдаты его части убили мирного афганца и намерены продолжить.

Адам Уингфилд, который сейчас находится в числе обвиняемых в убийствах, якобы сообщал отцу, что ему угрожают, заставляя молчать о происходящем.

С момента первых сообщений, которые пытался передать отец Адама, и до момента, когда подозреваемые в убийствах были арестованы, были убиты еще два человека.

Представитель армии США на афганской базе, где служили обвиняемые, отказался подтвердить или опровергнуть тот факт, что о преступлениях солдат поступали предупреждения.

Первое сообщение Кристофер Уинфилд и его жена Эмма получили от своего 22-летнего сына в день первого убийства, 15 января. «Я не знаю, что мне делать после случившегося, но я точно должен молчать», — написал Адам Уинфилд в сообщении, которое отправил родителям через социальную сеть Facebook.

Копии сообщений, а также записи телефонных звонков от сына с предупреждениями Уинфилды предоставили журналистам. Однако представитель Пентагона Джоф Моррелл сказал, что ничего не знает о предупреждениях от отца. «Обескураживает, когда слышишь, что предупреждения имели место, — добавил он. — Если кто-то пытается сообщить, предупредить нас, пытается разрешить проблему заранее, мы должны обращать на это внимание, учитывать предупреждения».

Пятерых военнослужащих арестовали в июне; еще семи обвинения были предъявлены в августе.

Военные прокуроры утверждают также, что старший сержант Гиббс показывал свои «трофеи» другим солдатам и угрожал, что убьет их, если они будут распространяться о том, что офицеры подразделения употребляют наркотики. Обвинения в употреблении наркотиков предъявлены еще нескольким военнослужащим.

Также следствие изучет информацию о том, что офицеры избивали младших по званию, которые собирались сообщить командованию об употреблении наркотиков в части.

Между тем адвокат сержанта Гиббса Филипп Стэкхаус сказал агентству Ассошиэйтед пресс, что, по словам его клиента, огонь по мирных жителям был открыт «в рамках боевых действий» и что никакого сговора с целью убийства афганцев не было.

По словам корреспондента Русской службы Би-би-си в Вашингтоне Марии Васильевой, обвинения против солдат во многом основаны на показаниях капрала Морлока. Однако его адвокат в интервью газете Seattle Times заявляет, что его клиент сделал заявления под принуждением, находясь под действием прописанных ему лекарств.

Капралу Морлоку 22 года, и он, согласно сообщения агентства Ассошиэйтед пресс, придумывал «сценарии» убийств мирных афганцев. По словам Морлока, приводимых в документах следствия, планировал нападения сержант Гиббс.

Опасность провала в Афганистане и Ираке ("Der Spiegel", Германия)

Есть имя, которое сегодня довольно часто упоминают в дебатах по поводу войн Америки, имя, которое не сулит ничего хорошего президенту США Бараку Обаме. Это Линдон Джонсон, 36-й президент Соединенных Штатов Америки. Джонсон, который подобно Обаме, был демократом и энергичным реформатором, в итоге потерпел поражение, потому что американские войска вели при нем войну за рубежом. Война во Вьетнаме уничтожила все шансы на то, чтобы о Джонсоне вспоминали как об одном из самых выдающихся американских президентов 20-го века.

Джонсон брался за решение проблем, которых никто до него не смел даже касаться - включая его предшественника Джона Кеннеди. С его именем связан целый набор программ, известных под общим названием "Великое общество". Именно Джонсон храбро вел борьбу с расовой дискриминацией в США. Это он объявил войну бедности, приветствовал в США иммигрантов неевропейского происхождения, снизу доверху реформировал систему образования, боролся за гражданские права, и своими медицинскими программами заложил основу новой политики в области здравоохранения, на базе которой Обама может сегодня развивать успех.

Но все эти великие достижения практически растворились на фоне просчетов Джонсона в Индокитае. Начиная с 1966 года, когда американская кампания во Вьетнаме приближалась к своему пику, в Соединенных Штатах обрело популярность выражение "кризис доверия". Своей внешней политикой Джонсон разрушил успех политики внутренней. Он был президентом военного времени, и американцы так и не смогли совместить этот его облик с обликом миротворца во внутренних делах.

Лауреат Нобелевской премии мира Обама скоро окажется в таком же затруднительном положении. К этому моменту весь действующий сегодня мировой порядок, скорее всего, станет предметом острых дебатов.

Как президент действует в вооруженных конфликтах

Ирак никогда не был Вьетнамом, и Афганистан никогда им не будет. Проблема чрезмерно поспешных сравнений, которые выдвигают критики, состоит в том, что они приукрашивают исторические факты. На пике войны во Вьетнаме в этой стране находилось 543000 американских военнослужащих. Это в два с лишним раза больше, чем сегодня находится в Ираке и Афганистане вместе взятых. К моменту окончания вьетнамской войны в 1975 году там погибло более 58000 американских солдат. В 1968 году каждую неделю там погибало до тысячи военнослужащих. За все время конфликта погибло как минимум 3 миллиона вьетнамцев, а также более полумиллиона камбоджийцев и лаосцев. Любой знакомый с этими цифрами человек вряд ли станет приводить сравнения с Вьетнамом.

Тем не менее, есть сходство в том, как американские президенты занимались этими конфликтами в политическом плане. Подобно своим предшественникам Джонсону и Ричарду Никсону, Обама пообещал, что войны Америки скоро подойдут к концу. Подобно Джонсону и Никсону, Обама заявил, что его цель состоит в том, чтобы вернуть власть над странами, оккупированными американскими войсками, их правительствам, сделав это как можно скорее.

Обама пообещал вывести все войска из Ирака к концу 2011 года, а в июле 2011 года начать возвращать военнослужащих из Афганистана. Ничего подобного не произойдет. Лишь в ноябре в Афганистан прибудут все 30000 дополнительных военнослужащих из состава пополнения, и тогда численность американского контингента в этой стране составит 100 с лишним тысячи человек. Если Обама намерен выполнить свое обещание и начать вывод войск из Афганистана в июле 2011 года, то у этих военнослужащих из состава пополнения будет меньше девяти месяцев на то, чтобы коренным образом изменить ситуацию в горах Гиндукуша. Судя по сегодняшней обстановке, это безнадежная затея.

Выигрывая сражения, проигрывая войну

Безнадежность войны в Афганистане стала особенно очевидной в последние недели. В небольшом городке Марджа на юге Афганистана тысячи британских и американских военнослужащих ценой огромных усилий и немалых потерь одержали победу над талибами. Но при более близком рассмотрении оказывается, что это и не победа вовсе. Сегодня, после мощного наступления войск НАТО, Марджа не освобождена и не умиротворена. Войска НАТО на самом деле не контролируют город, так как разбитый на части противник постепенно возвращается и овладевает им снова. Действия войск во главе с США граничат с безысходностью и являются ярким олицетворением всего того, что происходит в Афганистане вот уже почти девять лет.

Американцы и их союзники выигрывают все сражения, но проигрывают войну. На этой неделе мировое общественное мнение готовят к крупному и якобы решающему наступлению на Кандагар, являющийся родиной афганских талибов. Звучащая риторика очень напоминает оперативные сводки генералов, терпевших неудачу за неудачей во Вьетнаме. И не нужно быть провидцем, чтобы предсказать, что скоро из Кандагара мощным потоком хлынут плохие новости. Они в очередной раз докажут, что в этой войне, как ее ни назови – битвой с террором, контрпартизанской кампанией или миротворческой операцией – победу одержать невозможно.

Большинство афганского народа вкупе со своим коррумпированным и некомпетентным кабульским правительством уже не заинтересовано в успехе американцев и их союзников. На самом деле, сегодня возникает впечатление, будто афганцы больше всего на свете хотят, чтобы все эти иноземцы исчезли с их земли, уйдя туда, откуда пришли – пусть даже это будет означать приход к власти нового правительства талибов.

Перспектива гражданской войны всегда рядом

В Ираке все было иначе с самого начала. Может быть, Саддам Хусейн и был жестоким диктатором, но его режим по-своему принес стране модернизацию, плодами которой иракское общество пользуется по сей день. Саддам использовал религию, когда это соответствовало его целям, но в конечном итоге он был светским руководителем, восхищавшимся инженерами и с энтузиазмом относившимся к науке. Его взгляды на роль женщины в обществе можно считать передовыми и просвещенными по ближневосточным меркам.

По этой причине вести войну в Ираке американцам было гораздо легче, хотя она и привела к длительной череде катастрофических событий, особенно в 2006 и 2007 годах. Иракское общество резко отличается от афганского – оно в основном городское, средний уровень образования там значительно выше, да и инфраструктуру страны по сравнению с Афганистаном можно считать современной. Вот почему Ирак всегда был невосприимчив к любым попыткам "талибанизации".

Несмотря на все свои этнические и религиозные различия, несмотря на проблему курдов, несмотря на споры по поводу доходов от экспорта нефти, в Ираке всегда и везде можно было найти рационально мыслящих собеседников, обладающих достаточным влиянием для того, чтобы вести переговоры о надежных решениях политических проблем. С момента американского вторжения весной 2003 года иракцы трижды избирали парламент, и каждый раз выборы проходили довольно демократично. Когда Обама пришел к власти – а было это при премьер-министре Нури аль-Малики – страна находилась на правильном пути, хотя этот путь был весьма ухабистым, с многочисленными препятствиями. Но это все равно был путь – и никакие теракты и нападения не могли помешать иракскому народу вести споры о будущем своей страны главным образом словесно, а не с оружием в руках. Однако в последние недели данное утверждение начало утрачивать свою обоснованность.

Возвращение авторитарного руководства

Теперь, когда Обама придерживается своего плана и намерен вывести все войска из Ирака к концу 2011 года, фанатики и террористы видят, что скоро у них появится новый шанс. Что самое главное, иракские лидеры вдруг вспомнили свои старые и плохие привычки. Авторитарный стиль руководства, который ослаб за несколько лет благодаря стремлению сохранить национальное единство страны, опять возвращается.

Премьер-министр Малики, чья партия в результате мартовских выборов получила меньше мест в парламенте, чем партия его главного соперника Айяда Алави, держится за свое место с упорством, вызывающим серьезное беспокойство. Он вот уже несколько месяцев препятствует формированию нового правительства. За прошедшие годы ценой неимоверных усилий удалось добиться многих компромиссов, и отчасти это стало результатом угрожающего присутствия американских войск, численность которых в Ираке по сей день составляет 90000 человек. Но теперь эти компромиссы внезапно кажутся менее обязательными. Все это можно считать следствием неосмотрительной внешней политики Обамы, который зачастую ведет себя как идеалист, мало осознающий действительность.

Пока перспективу гражданской войны просто невозможно устранить из повседневной жизни сегодняшнего Ирака и Афганистана. Таким образом, если Обама хочет предотвратить мгновенное исчезновение всех завоеваний в Ираке, ему так или иначе придется пересмотреть свое решение о выводе войск, что неизбежно приведет к потере авторитета президента. Подобно Германии после Второй мировой войны, Ирак будет нуждаться в стабилизирующем присутствии американских войск еще долго, а американские власти со временем поймут, что им необходимо сохранять некое угрожающее присутствие своих войск для устрашения иракского соседа Ирана.

Мрачный прогноз для Афганистана

Какова ситуация в Багдаде и Кабуле в 2010 году? Ответ на этот вопрос в отношении Ирака сформулировать едва ли не труднее, чем в отношении Афганистана, потому что прогнозы по Афганистану неизменно мрачные. Территориальные захваты, осуществляемые войсками коалиции, всегда оказывались недолговечными, и большие куски территории этой страны на практике контролируют различные фракционные группировки, кланы и племенные лидеры вместе с полевыми командирами, которых участники дебатов сваливают в одну кучу, наклеивая на них один ярлык – "Талибан". На самом деле, афганское общество (то же самое можно сказать о его врагах) - это поразительно сложная и запутанная паутина, состоящая из культурных, этнических, религиозных, географических и племенных привязанностей и приверженностей. И иностранцам даже не стоит надеяться на то, что они смогут достаточно хорошо разобраться в этой мешанине.

На афганское общество также оказывают влияние Пакистан, Иран, Россия и даже Китай. Чтобы осознать это, надо понять узбекское влияние, таджикские связи и старые русские контакты. Надо знать, как плелись все эти нити за 30 лет войны, надо познакомиться со всеми историями верности и предательства, с легендами о моджахеддинах. Человек, не знающий, кто кому приходится зятем и кумом, вождь какого племени дает взятки какому начальнику полиции, всегда будет сталкиваться с неразрешимыми загадками.

Америка вот-вот перенесет главное внимание на Пакистан

Из такого общества невозможно сформировать государство, по крайней мере, по американским критериям и методам. Нынешний посол США Карл Эйкенберри (Karl Eikenberry) уже давно не в ладах с кабульской администрацией по целому ряду вопросов. На американского спецпредставителя Ричарда Холбрука уже сегодня смотрят как на заклятого врага президента Хамида Карзая, чью некомпетентность после восьми лет правления многие считают доказанным фактом. Совершенно ясно, что американская дипломатия вот-вот бросит Кабул, и вместо этого сосредоточит свои усилия на соседнем Пакистане, который, будучи ядерной державой и настоящим прибежищем для террористов-талибов, уже довольно давно привлекает к себе больше внимания, чем Афганистан.

Попытки строить обоснованные прогнозы о военных кампаниях всегда были делом неблагодарным. Предстоящее усиление группировки в Афганистане, похожее на то, что проводилось в Ираке в 2007 году, может изменить ситуацию. Многие приветствовали назначение генерала Дэвида Петреуса на должность командующего в Афганистане, посчитав это обнадеживающим знаком. Однако иракский опыт Петреуса, которому благодаря умным решениям удалось в 2008 году переломить ситуацию, в Афганистане может оказаться помехой. Сам Петреус неоднократно повторял, что Ирак - это не Афганистан. Но Петреус - это все равно Петреус, поэтому следует опасаться того, что он попытается применить в Афганистане те методы, которые хорошо зарекомендовали себя в Ираке.

Легко можно предсказать, что там они не сработают. Коренной поворот в Ираке наступил в основном благодаря тому, что шейхи-сунниты перешли на другую сторону и создали альянс с американцами – сначала в провинции Анбар, а затем и по всей стране. И причина вовсе не в том, что в Ирак прислали больше американских солдат. Таких потенциальных союзников в Афганистане у США нет, если только мы не осмелимся представить себе, что Петреус и Соединенные Штаты в один прекрасный день открыто и напрямую начнут переговоры с Талибаном.

Так хочет поступить Карзай, и тайно он делает это уже довольно давно. С точки зрения кабульского правительства, Соединенные Штаты со своей непримиримой стратегией борьбы с талибами быстро превращаются в препятствие на пути достижения мира в стране. Карзай уже какое-то время работает против американцев. Недавно он продемонстрировал это в открытую, со скандалом уволив своего министра внутренних дел Ханифа Атмара, которого на Западе считали одним из самых компетентных членов кабульского правительства. И пусть сегодня это кажется страшным сном, но если Карзаю и его клану придется все поставить на карту, то он в итоге может лично возглавить движение сопротивления Западу в своей стране. Тем самым он нанесет по миссии Международных сил содействия безопасности в Афганистане окончательный, хотя и абсурдный удар.

Иракские проблемы по сравнению с афганскими незначительны. По крайней мере, так казалось до недавнего времени. Хотя постоянные сообщения о разрушительных терактах в стране продолжают шокировать весь мир, ситуация в Ираке существенно улучшилась, отчасти благодаря успешному развитию национальной армии и сил полиции.

Южная часть Багдада, которая всего три года назад была смертельно опасной зоной боевых действий, в которой боевики, снайперы и американские солдаты сражались друг с другом в жутких условиях городских боев, сегодня выглядит как вполне мирный и совершенно нормальный район. Мирная повседневная жизнь вернулась в города с печально известными названиями – Фалуджа, Рамади, Наджаф. Там вновь работают рынки, проводятся уличные праздники, гуляют дети в школьной форме. Но сейчас в стране начинает формироваться опасный кризис.

Отказ премьер-министра Малики признать свое поражение на выборах завел страну в политический тупик, а возможно, даже создал вакуум власти. Боевики снова начали стрелять по представителям других этнических групп, но на сей раз их не контролируют внешние силы, террористические группировки и иранская разведка. В Ираке нарастает новый внутренний конфликт. Его причины также носят внутренний характер, и значительную часть вины можно возложить на некомпетентность в выработке политического курса.

Спор из-за нефтяных доходов

Важно отметить, что иракцы долгие годы спорят по поводу общенационального закона о нефти. Несмотря на все переговоры, несмотря на все давление из-за рубежа и внутри страны, им так и не удалось пока найти справедливый и честный способ распределения доходов от своих природных богатств, хотя это могло бы стать ключевым моментом для обеспечения мира в стране.

Неспособность обеспечить такой важный прорыв идет рука об руку с другими бесчисленными недостатками власть предержащих. Они, например, оказались не в состоянии решить задачу по снабжению Ирака электроэнергией и водой, а также обеспечить многие другие основные потребности иракцев. Народ устает от сложных политических игр в Багдаде и начинает отворачиваться от своих руководителей, которые явно гораздо больше заинтересованы в собственном благополучии, нежели в благополучии своей страны.

Это тревожный сигнал, поскольку сообщения такого рода начинают поступать от друзей Ирака, которые хорошо знают эту страну. Среди них бывший американский посол Райан Крокер (Ryan Crocker), предупреждающий, что часть последних достижений в Ираке снова может быть сведена на нет. Похоже, что надежда на мирное сосуществование всех иракцев вновь тает, причем как раз в важный исторический момент, когда Соединенные Штаты решили полностью вывести свои войска. Ничего хорошего из этого не выйдет.

Варианты действий в Афганистане экстремальны и противоречивы

Если смотреть на вещи объективно и беспристрастно, то понимаешь, что в Ираке у Обамы большого выбора нет. Если как главнокомандующий вооруженными силами США он действительно выведет все войска, неудача иракского эксперимента станет более вероятной. И рано или поздно правительство США убедится в этом. Умеренные силы в Багдаде смогут продолжать осуществление своего проекта только при наличии стабилизирующего американского военного присутствия. Было бы роковой ошибкой лишить их такой возможности.

В Афганистане ситуация иная. Там варианты действий экстремальны и противоречивы. И очень трудно предсказать последствия выбора того или иного варианта. Европейцы отдают предпочтение варианту с быстрым выводом всех войск, и эту стратегию можно охарактеризовать так: "после нас хоть потоп". Обама также испытывает возрастающее давление сил, которые хотят от него быстрого завершения безнадежной операции в Афганистане, чтобы после этого недружелюбные афганцы были предоставлены сами себе. Канада, Нидерланды, Польша, Австралия и многие другие страны либо выводят свои войска, либо начинают сомневаться в необходимости своего участия в афганской войне. Коалиция рушится, и Обаме предстоить сделать трудный выбор: либо продолжать боевые действия в виде все более разорительной американо-британской войны, либо закончить эту войну, не добившись победы. Ни тот, ни другой вариант особой привлекательностью не отличаются, и поэтому можно и нужно предпринять еще одну мощную попытку, которая способна привести к более конструктивному решению проблемы.

Сегодня действуют факторы "Большой игры"

Перед тем, как командующего Международными силами содействия безопасности в Афганистане Стэнли Маккристала вынудили уйти в бесславную отставку, он заявлял, что важно завершить войну не быстро, а правильно. Банальное, но верное заявление. Если за войной должны последовать другие действия, то они не могут ограничиваться введением все новых и новых боевых частей и подразделений США. В Афганистане до сих пор действуют все те факторы, которые определяли характер исторической "Большой игры" 19-го века между Британской империей и русскими. Конфликт можно урегулировать здесь или там, но не в пределах афганских границ.

Если Обама действительно является мессианским мировым лидером, как его называли повсюду после избрания на президентский пост, он должен заставить все силы снова собраться за одним столом на важной конференции по Афганистану. В ней должны участвовать государства, такие как Россия, Китай, Пакистан и Иран, а также в той или иной форме "Талибан" и некоторые афганские полевые командиры. Поскольку ситуация сложная и запутанная, лишь в рамках такой конференции можно будет найти эффективный выход из этой, казалось бы, гарантированной катастрофы.

Если такого рода последние дипломатические усилия не будут реализованы, если нынешний бессмысленный и бесцельный конфликт продолжится, то предсказать афганской будущее будет несложно. Американские союзники сбегут с тонущего корабля, делая это сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее. Со временем оттуда уйдет даже Организация Объединенных Наций – хотя бы ради защиты своих сотрудников. Страна погрузится в хаос, который закончится с появлением талибов в роли спасителей. История пройдет полный круг, все жертвы и усилия окажутся напрасными, и Афганистан вернется туда, где он был в 2001 году.

Завершающая фаза борьбы за лидерство США в мире

В Ираке и Афганистане на карту поставлено гораздо больше, чем просто стабилизация этих стран и их обществ. Эти конфликты связаны с целыми регионами, с политическими сферами влияния. Это своего рода завершающая фаза борьбы за мировое лидерство Соединенных Штатов. Вполне возможно, что историки спустя много лет назовут начало 21-го века периодом, когда Соединенные Штаты утратили свой статус сверхдержавы на полях сражений Ирака и Афганистана, уступив его Китаю, который в настоящее время применяет во всем мире "мягкую силу". Многие сегодня считают, что эта сила уже превосходит мощь Соединенных Штатов. Также вполне возможно, что Барак Обама войдет в историю как президент, который окончательно возвестил об упадке американского мирового господства.

Но в эти месяцы и годы, на которые накладывает свой мощный отпечаток мировой экономический кризис исторических масштабов, на кон поставлены не только статус США и их роль в мире. Войны в Ираке и Афганистане это, конечно, в основном американские войны, но из-за них свой момент истины переживают три основных игрока в глобальной политике. ООН, НАТО и Евросоюз рискуют понести сопутствующий ущерб от этих войн, особенно от войны в Афганистане.

Отсутствие Евросоюза

В Афганистане все три игрока показали, что в роли антикризисных интервенционистских сил они проявили себя как дорогостоящие, но полные неудачники. Да, ООН успешно осуществила в Афганистане программы вакцинации и образования, а также местами улучшила систему здравоохранения. Это необходимо признать. Но она потерпела полное фиаско как самопровозглашенный эксперт в вопросах государственного строительства. НАТО при проведении операции коалиционных сил проявила себя как кучка вечно ссорящихся национальных армий, каждая из которых действовала по-своему и не сумела ни победить в войне, ни установить мир. А европейцы в Афганистане просто отсутствовали как единый Европейский Союз. Отдельные европейские страны, направившие свои войска в состав Международных сил содействия безопасности в Афганистане, более энергично сражались в защиту собственных интересов (как они делают это в Брюсселе), чем с врагами нового Афганистана.

Такие выводы приводят нас к отрезвляющему заключению. В Афганистане угасает надежда на существование разумных многосторонних решений ключевых мировых проблем. В любом случае, сегодня велики шансы на то, что представители мирового сообщества потерпят неудачу в том испытании, которое они сами на себя возложили – афганское испытание. И это будет иметь последствия для всего нашего мироустройства.

Положительное последствие может состоять в том, что стороны проанализируют свои общие неудачи и провалы и найдут способы для реализации содержательных реформ, которые будут включать изменение структуры НАТО, ООН и ЕС. Но никто не верит, что это произойдет. Отрицательные последствия более вероятны. Члены международной коалиции не нашли взаимопонимания в Афганистане. На самом деле, они еще больше отдалились друг от друга. Появляются новые линии разлома, особенно между США и Европой, а также между европейскими странами, хотя и в меньших масштабах. В частности, Германия оказалась в изоляции и даже подверглась международному осмеянию из-за своей сложной и особой роли в этой военной миссии.

Если афганская миссия закончится столь же бесславно, как она идет сейчас, и члены коалиции просто улизнут из Афганистана один за другим, не оставив стране и региону никаких перспектив, это будет полный провал в плане глобальной политики. Вот почему имеющие отношение к афганской миссии мировые лидеры должны сегодня найти пути взаимодействия и сотрудничества, действуя не в обычной для себя рутинной манере, а со всей серьезностью, с полным осознанием драматичности ситуации, с твердым намерением начать работу по поиску разумных и надежных решений.

Сегодня в повестке дня стоит вопрос о проведении крупной конференции по Афганистану, которая положит конец катастрофическому положению вещей, собрав за столом переговоров всех игроков, даже самых сомнительных.

«Слабая Россия — это самый жуткий кошмар для США»

Возвращение Владимира Путина в Кремль в 2012 году может изменить внешнюю политику России. О том, как изменятся отношения РФ с ключевой мировой державой — США после ухода Дмитрия Медведева с поста президента, чего удалось добиться за три года перезагрузки, почему Россия до сих пор не член ВТО и будет ли создана единая система ПРО в интервью «Ъ” рассказал посол США в РФ ДЖОН БАЙЕРЛИ.

— Перезагрузке скоро исполнится три года. Каковы основные достижения этого процесса?

— Результаты в основном позитивные. К моменту, когда президентом США стал Барак Обама, а президентом России работал Дмитрий Медведев, стало понятно, что российско-американские отношения все больше характеризуются нашими различиями, а не точками совпадения. И когда президенты впервые встретились в Лондоне в 2009 году, они ясно обозначили, что совместные действия России и США могут привести к позитивным изменениям в мире. Именно из этого понимания выросли несколько крайне успешных проектов. Прежде всего, я бы отметил изменение тональности в отношениях двух стран. Мы начали прислушиваться друг к другу и обращать гораздо большее внимание на озабоченности друг друга. Лидеры договорились о создании двусторонней президентской комиссии, которая стала важным механизмом для координации усилий правительств по созданию общей повестки дня для двух стран. В рамках этой комиссии был достигнут ряд исторических прорывов, прежде всего — подписание в 2010 году нового договора по стратегическим наступательным вооружениям. США и Россия продолжают сокращать свои ядерные арсеналы и посылают сигнал миру о том, что всем остальным странам следует двигаться в этом направлении. Вступило в силу соглашение 1–2–3, открывающее новую эру в российско-американском сотрудничестве в области мирного атома. Этот вопрос находился в подвешенном состоянии долгие годы, но был решен в результате перезагрузки.

У нас подписаны коммерческие контракты на миллиарды долларов, касающиеся как экспорта американских товаров в Россию, так и инвестиций в российские компании со стороны наших крупнейших фирм: GE совместно с United Technologies, Boeing, PepsiCo, «Северсталь» приобрела ряд активов в США. И мы увидели гораздо более активный диалог между нашими обществами в результате перезагрузки: больше студентов, больше обменных программ и беспрецедентное количество россиян, подающих документы на американскую визу. Так что у нас намного больше общего, чем нам самим порой кажется, и если фокусироваться на позитиве, то возможности для наших совместных действий практически безграничны.

— Как скажется на перезагрузке возможное возвращение в Кремль Владимира Путина?

— Я уверен, что перезагрузка отвечает национальным интересам и США, и России, и всего мира. Поэтому я думаю, что будущее наших отношений не зависит от того, кто именно победит на следующих президентских выборах. Мы готовы продолжить политику перезагрузки со следующим президентом России, но кто это будет, должны решать сами россияне.

— Повлиял ли кризис 2008 года на перезагрузку? Ведь до него накачанная нефтедолларами Россия вела себя куда самоувереннее и не думала перезагружаться.

— Я думаю, что экономический кризис оказал большое воздействие. И, честно говоря, не только на Россию, но и на США. Он ударил по обеим странам и заставил нас ценить тот факт, что наши экономики взаимосвязаны. Деловые достижения в процессе перезагрузки, о которых я говорил, родились из понимания того, что нашим отношениям нужен солидный экономический фундамент, который смог бы переносить как экономические, так и политические шоки. Необходимо создать базу из компаний-пайщиков, которым будет что терять в случае ухудшения отношений, и это сделает наши связи намного прочнее. Это понимают и в России, и в США.

— Вас назначил послом еще Джордж Буш-младший в 2008 году, так что перезагрузка проходила на ваших глазах от начала до конца. Какова была первая реакция российских чиновников на предложение США?

— Она была очень прагматичной. Я участвовал в подготовке первых встреч президентов Обамы и Медведева. И с самого начала у моих коллег из МИД РФ и администрации президента было заметно желание не просто искать точки соприкосновения, но и активизировать их и начать совместную работу — сразу начали появляться двусторонние проекты, совместные идеи. И благодаря этому мы продвинулись гораздо дальше, чем если бы двигались по отдельности.

— Когда президент Обама впервые приехал в Россию, он охарактеризовал Владимира Путина как человека, стоящего одной ногой в прошлом. Не чувствовалось ли в процессе перезагрузки негативное отношение так называемых силовиков? Не ставили ли они палки в колеса?

— Нет. В любом государстве всегда есть внутренние разногласия относительно того, куда должна идти страна, по поводу экономического курса. Достаточно посмотреть на ту дискуссию, которая идет сейчас в США относительно бюджета и потолка заимствований. Мы видели, что то же самое происходит и в России — ничего необычного здесь нет. И хотя в вашей стране идет активная дискуссия относительно того, каким должен быть экономический курс, никто не ставит под сомнение необходимость рынка. И тот факт, что Россия сейчас как никогда близка к вступлению в ВТО, показывает, что большинство этих вопросов внутри страны уже решены. Мне кажется, в вашей стране есть понимание того, что будущее России должно быть связано с интеграцией в мировую экономику, которая сейчас взаимосвязана как никогда. Вот почему администрация Обамы объявила, что присоединение РФ к ВТО — это один из приоритетов для нас. Потому что это будет иметь позитивные последствия не только для России и США, но и для мировой экономики в целом. И в России уже есть понимание этого.

— Почему же тогда Россия до сих пор не вступила в ВТО? Хотя Москва и Вашингтон вроде как подписали двустороннее соглашение о завершении переговоров, по-прежнему остаются вопросы. Президент Медведев на экономическом форуме в Санкт-Петербурге даже связал эти трудности с политикой Запада.

— 2011 год еще не закончился. И мы убеждены, что до конца года мы еще вполне можем увидеть Россию в рядах ВТО. Почему это не случилось в 2009 или 2010 годах? С таким же успехом можно спрашивать, почему это не произошло в 2002 году. Есть множество вопросов. За последние годы самый важный из них — это создание Таможенного союза России, Белоруссии и Казахстана. Это потребовало дополнительного изучения структуры тарифов в РФ, поскольку они сильно изменились в рамках ТС. И это надо было отразить в документах о присоединении России к ВТО. Потребовался огромный объем технической работы, которая была проделана за прошлый год. Есть также очень интенсивные дискуссии по некоторым отдельным вопросам уровня государственных субсидий для сельского хозяйства, промсборки автомобилей, норм фитосанитарного контроля. На двустороннем уровне мы эти вопросы разрешили, осталась техническая работа в Женеве, и она идет каждый день. Есть ряд вопросов, которые вот-вот будут согласованы с европейскими партнерами. Так что мы убеждены, что вступление в ВТО в 2011 году — это очень реальная возможность.

— Но при этом остаются проблемы с Грузией. Многие российские чиновники очень надеются, что США помогут их решить. Не секрет, что Вашингтон обладает большим влиянием на Тбилиси. Готовы ли США убеждать грузинское правительство искать компромисс?

— Есть переговоры между Россией и Грузией при посредничестве Швейцарии, которая усадила обе стороны за стол переговоров. Мы поддерживаем эти усилия. С самого начала США предельно ясно дали понять нашим грузинским друзьям, что вступление РФ в ВТО будет полезно не только для России или США, но и для самой Грузии. Так что я уверен, что все эти вопросы в конце концов будут разрешены и мы вместе поприветствуем Россию в рядах ВТО, где ей самое место.

— Многие европейские и американские дипломаты делятся опасениями, что, если Россия не успеет стать членом ВТО в 2011 году при президенте Медведеве, процесс может снова затормозиться на долгие годы, ведь Владимир Путин все чаще отзывается об организации довольно скептически. Вы разделяете эти страхи?

— Я бы не стал называть это страхами. Ясно одно: чем раньше Россия окажется в ВТО, тем лучше. Именно поэтому мы так сконцентрированы на 2011 году.

— Как изменилось после перезагрузки поведение России на международной арене? Например, Москва неожиданно для многих поддержала санкции против Ирана.

— В случае с Ираном было уже понятно, что Россия, как США и другие члены мирового сообщества, не хочет видеть Иран державой с ядерным оружием. Так что здесь мы в одной лодке. На протяжении многих лет мы работали в многосторонних форматах, чтобы убедить иранцев отказаться от ядерных амбиций и желания заполучить атомную бомбу. И с помощью России за последние два года мы приняли в ООН ряд санкций, которые должны показать Тегерану, что он должен выполнять свои обязательства перед ООН и МАГАТЭ. Я бы не стал характеризовать позицию России как результат перезагрузки. Просто сейчас есть общее понимание того, что Иран движется в крайне опасном направлении и необходимо найти мирные способы, чтобы остановить это движение.

— А позицию России по Ливии вы тоже не считаете результатом перезагрузки?

— Ливия — это пример ситуации, которая развивалась стремительно и неожиданно. Это потребовало от мирового сообщества очень быстрой реакции. Население Ливии на протяжении многих лет жило в крайне тяжелых, почти тиранических условиях. И в итоги люди восстали, причем исключительно мирно, отчасти вдохновившись мирным протестом в других охваченных «арабской весной» странах. Они дали понять, что Каддафи пора уйти. Он ответил, направив оружие и армию против собственного народа. Россия поддержала Совбез ООН в принятии первого пакета санкций против Ливии. Россия также недавно проголосовала за резолюцию, позволяющую смягчить санкции и вернуть людей к мирной жизни в условиях, когда режим Каддафи пал и формируется новое руководство. Поддержка Россией прогрессивных сил в Ливии внесла значительный вклад в то, что в итоге ливийский народ добился успеха.

— Но ситуация с Сирией показывает, что желанию России сотрудничать с Западом и США все же есть предел. Не кажется ли вам, что в этом виноваты сами США и другие страны НАТО, весьма вольно интерпретировавшие резолюцию СБ ООН об установлении бесполетной зоны над Ливией?

— Ситуация в Сирии, на наш взгляд, весьма напоминает ливийскую. Есть люди, которые уже сыты по горло правлением человека, не отражающего их устремлений. И в ответ на в целом мирные протесты с призывом к президенту Башару Асаду оставить свой пост мы видим применение военной силы, репрессии и посадки. Мы вместе с другими членами международного сообщества считаем, что президент Асад потерял свою легитимность из-за использования силы против собственного народа. Пришло время уйти в отставку. Россия считает, что еще есть возможность для диалога между Асадом и сирийской оппозицией. На наш взгляд, если честно, это время, к сожалению, уже ушло. Поэтому мы, как международное сообщество, должны быть едины и послать Дамаску четкий сигнал. И мы надеемся, что Россия в конце концов присоединится к нашим усилиям, как она сделала в Ливии. В итоге ее содействие привело к прекращению насилия в отношении ни в чем не повинных людей.

— В России многие убеждены, что США просто пользуются этими ситуациями для смены неугодных режимов на Ближнем Востоке, а своих союзников не трогают. Например, в Йемене точно такая же ситуация, как в Сирии, но почему-то в США никто не призывает к отставке президента Салеха.

— В конце концов, мы руководствуемся тем, что мы считаем волей народа в каждой отдельной стране. Мы видели это в Тунисе, в Египте, а затем в Ливии. Очень важно помнить, что это не просто какие-то пожелания и планы США — необходимо поддерживать усилия мирового сообщества по мирной политической эволюции на Ближнем Востоке. И вы совершенно правы: на Ближнем Востоке много народов, это очень волатильный регион, и очень важно, чтобы события там не привели к полному коллапсу существующего порядка. Мы вполне отдаем себе отчет о рисках. Вот почему мы хотим продолжать работать через ООН, через Лигу арабских государств, через Афросоюз, чтобы создать движение в сторону перемен эволюционным, а не революционным путем.

— Мы говорим об успехах перезагрузки, но есть и очевидные провалы. Например, проблема ПРО, которая заботит Москву еще со времен, когда Владимир Путин работал президентом. Почему США и НАТО отвергли предложенный Дмитрием Медведевым план создания единой системы ЕвроПРО?

— Я не думаю, что можно говорить о провале переговоров по ПРО. Мы еще не в конце пути. Надо помнить, что противоречия по вопросам противоракетной обороны между Россией и США начались не вчера, а имеют долгую историю. На протяжении более 20 лет Москва и Вашингтон имеют на эту проблему разные взгляды, порой — диаметрально противоположные. Можно вспомнить об инициативе «звездных войн»» времен Рональда Рейгана. Это не то же самое, что договор по СНВ, где мы просто возродили традиции ведения диалога по ограничению стратегических вооружений, который существовал еще со времен СССР, но на некоторое время был прекращен. Так что здесь мы начинаем нечто совершенно новое. Мы начинаем сотрудничество по вопросу, где раньше между Россией и США были одни разногласия. Так что тот факт, что за год интенсивных переговоров мы ни о чем не договорились, не следует рассматривать как провал. Наоборот, это очень позитивный знак — мы не просто продолжаем говорить, но открываем для себя совершенно новую область для взаимодействия. Самый главный вопрос — это доверие. Мы предложили Европе систему, которая предназначена для защиты от потенциальных ракетных угроз с Ближнего Востока. Воспринимает ли Россия эту систему как угрозу для своего ядерного потенциала? Мы знаем, что никакой угрозы она не представляет, и мы не раз заявляли об этом. В то же время мы понимаем, что история научила Россию относиться с подозрением ко всякого рода декларациям. Поэтому мы не ограничиваемся заявлениями. Мы пригласили российских экспертов на очень детализированные брифинги по структуре системы ПРО, которую мы предлагаем Европе. Мы привозили российских чиновников в штаб-квартиру Агентства США по противоракетной обороне, организовывали их встречи с нашими ведущими экспертами в этой сфере, чтобы они могли задать свои вопросы. И мы постарались ответить на все вопросы россиян, чтобы развеять с их стороны все сомнения. Мы прекрасно понимаем их наличие. Но если мы хотим построить действительно эффективную систему защиты от ракетных угроз с Ближнего Востока, то хотелось бы работать вместе с Россией и использовать те объекты, которые она может предложить (РЛС в Габале и Армавире. — «Ъ”). Это позволит создать более мощную координированную систему, чем две отдельные системы.

— Почему тогда Вашингтон не хочет создать единую систему, как и предлагал президент Медведев? Это бы автоматически развеяло российские опасения и стопроцентную гарантию того, что эта ПРО не будет использована против России.

— Не нужна объединенная система, чтобы получить эту стопроцентную гарантию. Эта гарантия появляется не в результате создания единой системы. Уверенность в том, что наша система ПРО не направлена против России, появится в том случае, если Россия будет понимать, из чего состоит эта система. И для этого мы предлагаем три вещи. Первая — соглашение о сотрудничестве в области оборонных технологий, которое мы сейчас активно обсуждаем с российской стороной. Оно позволит нам обмениваться информацией и даже технологиями, что позволит снизить уровень подозрений. Помимо этого мы хотим предложить два отдельных центра. В первом из них — данные о ракетных пусках, которые получаем мы и российская сторона, где бы они объединялись и анализировались вместе. Второй центр — это единая система, которая позволяла бы нам действовать совместно в том случае, если мы зафиксируем ракетный пуск в какой-либо третьей стране. Это то, над чем мы работаем в данный момент. Процесс не быстрый, но я очень доволен, что мы смогли значительно повысить уровень доверия. Это может быть не видно остальному миру, мы не подписываем каких-то документов, но вместо этого мы закладываем кирпичики доверия с двух сторон.

— Предполагается, что российские и натовские специалисты будут работать в этих центрах вместе?

— Да.

— Обсуждается ли будущее место расположения этих центров?

— Нет. Мы еще не подошли к моменту обсуждения конкретного местоположения центров. Ключевой момент — специалисты из России и стран НАТО должны в них работать бок о бок, делиться информацией и вырабатывать привычку сотрудничать. Это понизит градус недоверия. Кроме того, в рамках НАТО у нас существует Совет Россия—НАТО.

— Ну да. А в нем Россию представляет Дмитрий Рогозин, который нелестно отзывается и о НАТО, и особенно о ПРО.

— Посол Рогозин — мой коллега, мы с ним много общаемся. И мне кажется, что по этому вопросу он настроен очень конструктивно. Он очень хорошо защищает российскую позицию — точно так же, как наши эксперты защищают позиции США. И он разделяет идею, что Америка и Россия не обречены быть врагами. Я бы сказал, что мы обречены быть партнерами.

— У меня сложилось совсем другое представление. Нам Дмитрий Рогозин, например, рассказывал, что Россия даже может выйти из недавно подписанного договора СНВ, если США откажутся от выдвинутой Дмитрием Медведевым инициативы ЕвроПРО.

— Я убежден, что к следующему саммиту НАТО, который пройдет в Чикаго в мае 2012 года, у нас уже будет соглашение по ПРО между Россией и Североатлантическим альянсом. Я не думаю, что все эти гипотетические сценарии, о которых вы упомянули, стоит рассматривать всерьез.

— Но пока ход переговоров говорит об обратном. Например, как нам рассказывали российские чиновники, на саммите G8 в Довиле президенты могли подписать заявление о гарантиях ненаправленности системы ПРО против России. Документ был уже согласован Госдепом и нашим МИДом, но в последний момент Обама отказался его подписывать из-за давления Пентагона. Получается, что не только наши силовики не верят Вашингтону, но и ваши силовики не верят России.

— Ваше описание того, что произошло в Довиле, не совсем полное. Я не могу вдаваться в детали. Но вы справедливо поставили важный вопрос: недоверие есть и с американской стороны. Проблема не только в том, что кто-то в России не доверяет США. В обеих странах после долгой холодной войны еще тлеют различные подозрения. Так что наша общая задача, и особенно моя задача как посла, заключается в том, чтобы разрушить эти стереотипы и создать основу для по-настоящему доверительного партнерства. Надо не просто называть друг друга партнерами, а работать над общими проблемами в одной комнате по 24 часа в сутки на протяжении многих месяцев. Вот тогда за короткий промежуток времени мы сможем создать критическую массу доверия.

— А есть ли еще поводы бояться России? Даже вице-президент США Джо Байден в июле 2009 года в интервью Wall Street Journal говорил, что дряхление России заставит ее стать младшим партнером Запада.

— Я не могу сказать лучше, чем сказал президент Обама, выступая в 2009 году в Российской экономической школе. Он очень четко сказал, что Америка хочет видеть Россию сильной, мирной и процветающей. Мы совсем не заинтересованы в слабой России. Слабая Россия — это самый жуткий кошмар для США. Вот почему вся наша политика в отношении Москвы заключается не просто в укреплении отношений между РФ и США, но и в том, чтобы Россия сама стала более сильной и уверенной в себе. Именно такой партнер нужен Америке в XXI веке. Мы прекрасно отдаем себе отчет в тех вызовах, которые стоят перед нами до 2020 года. И справиться с ними мы должны в союзе с мощными партнерами. Россия благодаря своему геостратегическому положению, своей истории, огромным материальным ресурсам и человеческому капиталу может быть именно таким мощным союзником. Это основа, суть того процесса, который мы называем перезагрузкой.

— Почему тогда в депешах, опубликованных WikiLeaks, ситуация и намерения США рисуются в совершенно другом свете? Из телеграмм, отправленных американскими посольствами в Восточной Европе и странах СНГ, видно желание Вашингтона ограничить сферу влияния Москвы.

— Прежде всего, несколько слов о WikiLeaks. Я бы с большой осторожностью относился к тому, что подается как американская дипломатическая телеграмма. Мы уже видели попытки сфабриковать какие-то документы и представить их как часть архива WikiLeaks. За аутентичность всех этих документов ручаться сложно. И хотя некоторые из этих депеш действительно отражают взгляды тех или иных послов и дипмиссий, важно понимать, что американская внешняя политика не зависит от сообщений, которые я отправляю из Москвы или мой коллега отправляет из Пекина. Она зависит от общего анализа и той линии, которую совместно вырабатывают в Вашингтоне специалисты Госдепа, Пентагона и Совета по национальной безопасности. Не считайте рекомендации Вашингтону, отраженные в телеграммах WikiLeaks, политикой Соединенных Штатов.

— Но действия Вашингтона тоже говорят сами за себя. Например, поддержку США проектов вроде Nabucco или Транскаспийского газопровода в Москве считают однозначно антироссийской.

— Я бы не стал говорить, что эти проекты — очевидное свидетельство какого-то антироссийского курса Вашингтона. Здесь легко перепутать политику и экономику. Всегда будет экономическая конкуренция в каких-то сферах между Россией и США, точно так же, как Америка конкурирует с ЕС. Что касается трубопроводов, наша позиция была всегда проста: пусть решает рынок. Если рынок говорит, что труба А лучше, то эта труба и будет построена. А если труба Б слишком дорогая или предполагает не тот маршрут, то и деньги на нее никогда не найдутся. Если посмотреть на последние пять-десять лет, то борьба за влияние между Россией и США в классическом геополитическом смысле заметно сократилась.

— Неужели?

— Возьмите Центральную Азию. В результате наших усилий по ликвидации очагов «Аль-Каиды» в Афганистане были заключены беспрецедентные соглашения между Россией и США, благодаря которым более 200 тыс. наших военнослужащих были транспортированы через территорию РФ в наш транзитный центр в аэропорту Манас. Россия в 2009 году подписала это соглашение потому, что оно отвечало ее интересам укрепления стабильности в Афганистане. У меня очень продуктивное общение с коллегами в МИД РФ по Ближнему Востоку и даже по Южному Кавказу. США и Россия входят в Минскую группу ОБСЕ, которая является ключевой частью механизма для решения проблемы Нагорного Карабаха. Это длительный и болезненный процесс, но Москва и Вашингтон работают вместе. То же самое верно в отношении Приднестровья и Молдовы. Даже в случае Грузии, где позиции России и США расходятся больше всего, наши эксперты работают в Женеве в рамках переговорного процесса. Очень часто можно обращать внимание на те регионы, где у нас разногласия, и упускать из виду ситуации, в которых наши взгляды совпадают.

— Даже если позиции по внешнеполитическим вопросам начинают сближаться, то желание США отстаивать демократические свободы вызывает у российского руководства очевидное раздражение. Эту сферу перезагрузка не затронула?

— США всегда защищали фундаментальные права человека. И это большая честь — защищать справедливость, чтобы эти права уважались по всему миру. Иногда нас упрекают во вмешательстве во внутренние дела других стран. Конечно, важно, чтобы мы не следовали политике двойных стандартов и чтобы наша собственная демократия была безупречной. В США тоже не все благополучно, но мы работаем над этим каждый день. Сфера прав человека, как и проблема ПРО — тот аспект наших отношений, где мы больше расходились, чем соглашались. Но в рамках президентской комиссии была создана подкомиссия по гражданскому обществу, сопредседателями которой являются первый заместитель главы администрации президента РФ Владислав Сурков и старший директор по России в Совете национальной безопасности США Майкл Макфол (Белый дом внес его кандидатуру в Сенат в качестве следующего посла США в России. — «Ъ”). В рамках этой подкомиссии нам удалось начать диалог. И это позитивный знак. Чем больше мы будем обсуждать эти вопросы, тем больше будет точек совпадения. Или, по крайней мере, мы будем четко понимать, где не совпадаем.

— Разве диалог Макфола с Сурковым является эффективным способом борьбы за права человека в России? Не кажется ли вам, что санкции против чиновников имели бы гораздо больший эффект? Как США поступили в случае с делом Сергея Магнитского, замученного в российской тюрьме.

— Конечно, санкции имеют большой эффект — это справедливо и для стран Африки, и для стран Ближнего Востока, и для стран постсоветского пространства. Но самый важный фактор, который позволит не повториться той трагедии, которая произошла с Сергеем Магнитским, — это голос самих россиян. Они требуют справедливого расследования. И мы уже видим, что эти голоса начинают раздаваться все громче. И для меня это самая надежная гарантия того, что справедливость рано или поздно победит.

США объявили о готовности нанести военные удары по России и Китаю

Американское Министерство обороны составило отчёт, в котором говорится, что США оставляют за собой право нанесения военного удара по какому-либо государству, совершающему кибератаки против американских компьютерных систем. При этом несколько ранее американцы констатировали, что их государственные, в том числе военные, компьютерные системы чаще всего становятся объектами атак из России и Китая.

В отчёте Пентагона отмечается, что хакерские атаки наносят Америке ощутимый вред - страдает инфраструктура, военная отрасль, экономика, госуправление. Поэтому, как считают американские военные, ответные меры на такого рода атаки должны включать себя все доступные средства.

Среди таких средств: дипломатия, экономические санкции, информационное противостояние и, наконец, военные удары. В последнем случае предполагается использовать как хакеров, работающих на Пентагон, так и обычную армию.

За что ненавидят США?

«Теракт – убийство мирных граждан какого-либо государства с целью добиться изменения политики, проводимой правительством этого государства. (Примечание: атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки терактами не являются)».
Один американский учебник

США ненавидят за политику двойных стандартов. Здесь можно спросить словами профессора университета штата Теннеси Брюса Тонна: «Люди по всему миру постоянно спрашивают, почему Соединенные Штаты говорят одно, а делают совершенно противоположное? Почему они сами не следуют тем стандартам, которые навязывают остальным?» Кстати, в мае 2001 года Экономический и социальный совет ООН исключил Соединенные Штаты из Комиссии по правам человека. Также интересно, что США вместе с Ираком являются единственными странами в мире, не ратифицировавшими Конвенцию ООН по правам ребенка.

США осуждает терроризм как целенаправленное убийство мирных граждан ради политического давления – тогда как традиция бомбардировок жилых домов и объектов жизнеобеспечения была заложена ими еще во Второй мировой, продолжена во Вьетнаме и пока закончена в Югославии. Но если террористы убивают своих жертв напрямую, то американцы не гнушаются делать это и опосредованно. Так, в Дрездене американские истребители охотились за отдельными санитарными грузовиками, а бомбардировщики сбрасывали бомбы с часовым механизмом, предназначавшиеся для пожарных расчетов. Во Вьетнаме поля крестьян опрыскивали пестицидами, обрекая их на голодную смерть. В Югославии точечными ударами уничтожались водоочистительные сооружения, химические заводы, электростанции, больницы, фабрики по производству детского питания и так далее.

Хороший индеец - это мертвый индеец.
Генерал Филип Генри Шеридан

США ненавидят за то, что в их обществе насилие возведено в ранг нормы. Взгляните на классику Диснея – редко какой мультяшный герой не режет, взрывает, плющит, расстреливает и сжигает заживо своих недругов. Голливуд полон картин, где полицейский мстит за убитого напарника, крутой парень мочит окрестных бандитов, а отчаявшийся найти справедливость просто гасит всех, кто подвернется под руку. А вестерн, ставший символом США?..

Но насилие в американском обществе не ограничивается насилием между отдельными людьми. Это насилие приносится американцами и в другие страны. С 1890 по 2001 год США насильственно вмешивались в политику 134 раза. В среднем Штаты после Второй мировой совершали 1,15 интервенций в год. Во время холодной войны это число поднялось до 1,29, а после падения Берлинской стены – до 2,0. Сегодня США, не ограничиваясь планетой, собирается милитаризировать космос в прямом смысле этого слова – к 2015 году американцы планируют обзавестись серийным аэрокосмическим бомбардировщиком. То есть, оставаясь неуязвимыми для средств противовоздушной защиты, они планируют убивать с орбиты всех, кого посчитают «плохим индейцем».

Из нормы решать все конфликты насильственным путем вытекает другая американская норма. Ведь Штаты – это «избранный народ», а значит, все враги – антиподы, не избранные, то есть подлежащие истреблению, как унтермеши, дикари, варвары. Главный американский герой и его приближение у носителей американской культуры вызывают сочувствие и положительные чувства, тогда как орды врагов – только отрицательные. И абсолютно неважно, кто эти враги – зомби, инопланетяне, арабы или просто люди, доведенные до отчаяния и ожесточения нищетой, вытекающей из политики Штатов. Они все – лишь декорации для хорошего героя, мишени для стрельбы, метка на экране локатора. Им отказано в праве быть человеком.

Отсюда вытекает и еще одна норма – точно так же, как дикая, «ничейная» территория, по случайности заселенная варварами-индейцами, по праву принадлежит американцам, так и весь мир, по их мнению, принадлежит им же. Те, кто с этим не согласен, являются приспешниками оси зла, а значит, подлежат уничтожению любыми способами. Эта норма зиждется корнями в глубоком прошлом – если быть точным, она восходит к 1640 году, когда законодательное собрание Новой Англии приняло резолюцию, где утверждались нормы американского права:

1. Земля и все что на ней, принадлежит Господу.
2. Господь может дать землю или какую-то ее часть избранному народу.
3. Мы – избранный народ.

США ненавидят за то, что они навязывают всему миру свои культурно-социальные ценности. Например, культуру фаст-фуда – «Макдональдс» теперь нельзя встретить разве что на Луне и на дне океана. Или культуру Голливуда – сегодня фильм, снятый не по стандартам «фабрики грез», просто не имеет успеха. Или шоу – самые рейтинговые национальные шоу-программы суть копирка американских.

Единственное, что меня интересует на Кавказе: кто контролирует железную дорогу, по которой везут нефть. А аборигены пусть разорвут друг друга на куски.
Лорд Бальфур, 1918 год

США ненавидят за полное безразличие к жизни не-американцев. США перечисляют в Фонд международной помощи 0,1% от ВВП, хотя по решению ООН страны должны перечислять не менее 0,7%. В абсолютных цифрах здесь то же самое – Штаты занимают 22-е место по этому показателю. Но куда идут даже эти перечисленные американские деньги? В основном они отправляются в Израиль, а в других странах поступают «непосредственно американским компаниям» © Агентство США по международному развитию.

Киотский протокол об ограничении выброса углекислого газа в атмосферу, что ведет к климатическим изменениям на всей планете, также был проигнорирован США. Но почему Америку не волнует глобальное потепление? Ответ прост – потому что контроль над выбросами приведет к удорожанию электроэнергии в Штатах. «Мы не вправе сделать ничего, что могло бы нанести вред нашей экономике, потому что самое главное – люди, живущие в Америке, – высказался в свое время Джордж Буш по этому поводу. – Я понимаю вашу точку зрения, но такова американская позиция, потому что для Америки так лучше».

Неспособность правительств стран третьего мира справится с ростом социальных проблем считается одним из потенциальных источников беспорядков, кризисов и конфликтов. А это в свою очередь, может вызвать необходимость военного вмешательства со стороны США.
Наставление сухопутных войск США

США ненавидят за извращенное толкование истории и свою роль в мире. Речь идет о замене истории мифологией. Этот миф, навязываемый американской культурой, состоит в том, что США – образец чистоты и добродетели, последняя надежда человечества (что также отражено и в американской культуре – сколько на эту тему снято фильмов). Штаты относятся к остальным народам как к наивным варварам, которых можно всему научить и ввести в цивилизованный мир, соответствующий (естественно, а как иначе!) требованиям американского будущего. Квинтэссенцию этой идеологии выразил Джон O'Салливан, который в 1845 году со страниц Democratic Review сказал следующее: «...Для выполнения благословенной миссии по отношению к другим странам мира, для которых закрыт свет истины, была выбрана Америка; ее высокий пример разобьет насмерть тирании королей, иерархов и олигархов, принесет светлую весть о мире и доброй воле, там, где несметные тысячи людей ведут существование, вряд ли более достойное зависти, чем существование зверей на лугу. Кто же сможет усомниться в том, что наша страна будет великой нацией будущего?»

Из этого пункта вытекает подпункт – США также ненавидят за то, что они считают себя вправе вмешиваться в дела любого государства на планете. Америка не допускает даже мысли, что кто-то, кроме нее, может быть прав или иметь свою правильную точку зрения. А вмешаться она может только одним способом – насильственным.

США решились раскрыть часть секретов ПРО
07.03.2012

США решили открыть часть секретных документов по ПРО, чтобы развеять опасения России по поводу приближения американской системы противоракетной обороны к границам страны. Об этом заявил заместитель помощника министра обороны США Брэд Робертс.

"Мы не первая администрация, изыскивающая возможности для сотрудничества в сфере ПРО, и не мы первыми сочли, что разглашение части секретной информации сослужило бы добрую службу. Примерно по тому же пути шла администрация бывшего президента США Джорджа Буша-младшего", – сказал Робертс, выступая в подкомитете по вооруженным силам американского Конгресса.

В то же время он не пояснил, о разглашении какой именно информации может идти речь, сообщает "Интерфакс". Глава управления противоракетной обороны Пентагона генерал-лейтенант Патрик О'Рейли, также выступавший на этом заседании, в свою очередь заявил: "Я не получал никаких запросов на раскрытие секретной информации российской стороне".

Ранее, 6 марта, замминистра иностранных дел России Сергей Рябков отметил, что у Москвы и Вашингтона пока есть возможность достичь договоренностей по проблеме развертываемой в Европе системы противоракетной обороны. "Россия выступает за то, чтобы найти из нынешней ситуации выход через договоренности. Пока это не получается, но время еще есть", – сказал Рябков.

Заместитель главы российского МИД напомнил о контрмерах, заявленных Россией в случае неуспеха на переговорах по ПРО, но отметил, Москва выступает за выход из "самодовлеющей ситуации", сообщает деловая газета "Взгляд". Помимо этого, дипломат отметил, что никаких проблем с выполнением российско-американского договора о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений нет.

Похоже на разговоры ни о чем.

Упадок семейных ценностей как причина растущего неравенства
Об источниках нравственного коллапса в среде белых представителей рабочего класса США
2012-02-22

ПРЕДЫСТОРИЯ: Новая противоречивая книга

Чарльз Мюррей, ученый и автор-либертарианец, заявляет в своей новой книге, что белые люди в США делятся на две группы исходя из экономических, культурных и географических отличий.
В труде под названием «Трещим по швам: положение белой Америки, 1960–2010» Мюррей утверждает, что распространенное консервативное мнение о белых представителях рабочего класса как о принципиальных и набожных людях неверно. На самом деле появился верхний класс новой элиты – это ориентированные на семью, посещающие Церковь, трудолюбивые и образованные граждане.
В то же время у многих людей трудоспособного возраста из районов проживания синих  воротничков теперь обычным делом стало иметь внебрачных детей, быть тунеядцем, меньше внимания уделять религии и семье.
Следовательно, страна «трещит по швам», предупреждает Мюррей.
В рецензии, опубликованной в газете New York Times, политический репортер Николас Конфессор отмечает, что проблема, как ее видит Мюррей, состоит «не в том, что члены нового верхнего класса едят французский сыр или голосуют за Барака Обаму, а в том, что они потеряли веру в то, что они должны жить согласно своим заявленным убеждениям и вместо этого выбирают вероисповедание «экуменической любезности».
Мюррей выступил 6 февраля на National Public Radio, заявив, что один из способов преодолеть этот ширящийся разрыв для верхнего среднего класса американцев заключается в «отказе от сдержанности в суждениях и переходе к проповедованию собственного образа жизни».
Изложенные в книге аргументы дали пищу для споров между учеными, которые необязательно выражают мнение согласно партийной принадлежности.

Все интеллектуалы (или псевдоинтеллектуалы) на правом фланге сейчас, кажется, заняты обсуждением книги Чарльза Мюррея «Трещим по швам: положение белой Америки», в которой утверждается, что проблема белых людей рабочих профессий (синих воротничков) заключается в упадке семейных ценностей.

Дэвид Фрам, возможно – последний честный консерватор, опубликовал недавно потрясающий критический отзыв в Daily Beast. Он пишет: «Чтобы понять, что делает Мюррей в «Трещим по швам», представьте следующую аналогию: социолог приезжает в городок на побережье Мексиканского залива. Он видит, что дома у береговой линии были разрушены, а их бывшие обитатели живут в палатках и трейлерах, предоставленных Федеральных агентством по чрезвычайным ситуациям. Социолог пишет доклад: «Есть веские основания утверждать, что проживание детей и семей в домах лучше, чем в палатках и трейлерах. Люди у береговой линии безответственно содержат своих детей в неприемлемых условиях». «Когда он публикует свой доклад, – продолжает Фрам, – кто-то отмечает: «Знаете, тут на прошлой неделе был ураган». А социолог отвергает критику, парируя: «Я пишу о жилье, а не о погоде».

А Алек Макджиллис, комментатор издания New Republic, указывает в своем электронном посте 6 февраля, что сам Мюррей вырос в промышленном поселке, где хорошие рабочие места для голубых воротничков создавала компания Maytag, которая потом закрыла завод и перенесла производство в Мексику.

«Как это видится Мюррею, – пишет Макджиллис, – по рабочему классу ударили не столько экономические перемены, из-за которых его представителям, особенно мужского пола, стало труднее обеспечить себе достойную жизнь, сколько упадок социальных ценностей и трудолюбия, вызванные потрясениями 1960-х».

Он продолжает: «Таким образом, Мюррею и тем, кто использует его теории объяснения неравенства, можно задать конкретный вопрос: действительно ли тот поселок, в котором он рос в Ньютоне (Айова), исчез из-за того, что его соседи-рабочие каким-то таинственным образом потеряли инициативу? Все, возможно, было проще».

С точки зрения аналитика, сейчас совсем неподходящее время заострять внимание на якобы имеющем место нравственном упадке низших классов. В 1960-х по крайней мере был какой-то резон задаваться вопросом, почему социальные проблемы усугублялись, несмотря на то что переживавшая бум экономика давала доход, который довольно равномерно распределялся. (Хотя социолог Уильям Джулиус Уилсон отметил в своей книге «Когда исчезает работа: мир новой городской бедноты», что рабочие места терялись в кварталах бедноты, и это отчасти объясняло растущие социальные проблемы их обитателей.)

Но сейчас наша экономика оставила синие воротнички за бортом, так зачем же винить в их бедах социальные ценности?

Если признать, что социальный упадок действительно имеет место среди белых представителей низшего (по распределению доходов) слоя населения, не подтверждает ли это правоту Уилсона: недостаток экономических возможностей порождает социальное расслоение?

Конечно, с политической точки зрения неожиданная суета вокруг ценностей абсолютно оправданна, чтобы отвлечь внимание от проблемы растущих доходов наверху.

Странная форма социального коллапса

В процессе чтения книги Мюррея и всех комментариев по поводу источников нравственного коллапса в среде белых представителей рабочего класса меня мучил вопрос: неужели все на самом деле так плохо?

Да, действительно, количество браков снижается, уменьшается число мужчин трудоспособного возраста, занятых трудовой деятельностью (хотя и не так сильно, как говорят некоторые), но в целом подразумевается, что эти тренды, должно быть, вызывают огромные социальные проблемы. Однако так ли это?

Что ж, странно, что Мюррей вообще не упоминает в своей работе о таком традиционном индикаторе социального упадка, как подростковая беременность. Почему? Потому что на самом деле, согласно национальной демографической статистике в США, она падает камнем вниз.

А как насчет преступности? Она растет, не так ли? Нет, не так, по данным Минюста.

Вот что приходит на ум: возможно, идет эрозия традиционных социальных ценностей среди белых представителей рабочего класса, но, может быть, эти традиционные социальные ценности не так уж важны для здорового общества, как это любят представлять консерваторы.

КОММЕНТАРИИ ЧИТАТЕЛЕЙ С САЙТА NYTIMES.COM
Провальная попытка оправдать богатых

Ссылка Чарльза Мюррея на ценности – это не просто отвлечение внимания от экономического неравенства в Америке. Это также коварная попытка снять с элиты ответственность за социальные проблемы, которые поразили часть низших классов, и за счет этого оправдать отсутствие какой-либо корректирующей политики.

– Matt, Канада

Есть одна проблема с ценностями в нашей культуре: капитаны американской промышленности и финансов оставляют ценности за дверью своих офисов каждое утро.

– Buddy, Иллинойс

Я бы предостерег всех от поспешного обобщения. Честность, ответственность, верность, самопожертвование, решимость преодолевать трудности, а также правильное воспитание детей встречаются в нынешнем социальном порядке. Просто если ты богат, твои ошибки легче прикрыть и ты можешь позволить себе обратиться за профессиональной помощью по медицинским вопросам.

– Без имени, Айова

Я недавно переехал из США в Монреаль. Хотя это большой и полный сурового реализма город, уровень преступности здесь очень низкий (5,1% в 2010 году) – определенно ниже, чем в большинстве городов дома, в США. По опыту, а также опираясь на статистику, можно сказать, что разрыв между богатыми и бедными в Монреале меньше, чем в таких американских городах, как Нью-Йорк, а люди живут в районах, смешанных в этническом, языковом и экономическом планах. С субъективной точки зрения качество жизни всех классов в Монреале неизменно выше.

– David, Нью-Йорк
Подробнее: http://www.ng.ru/krugman/2012-02-22/5_family.html

Ромни: Обама боится агрессии Израиля больше, чем ядерной программы Ирана

Президент США Барак Обама боится атаки Израиля на Иран больше, чем иранской ядерной программы, заявил его соперник на предстоящих выборах республиканец Митт Ромни, выступая перед членами американской неправительственной организации «Коалиция вера и свобода».«Вы смотрите на политику Обамы с оглядкой на Иран. Хотя он (Барак Обама), кажется, в большей степени опасается того, что Израиль применит военную силу, чем того, что Иран превратится в ядерную державу», – отмечает Митт Ромни, передает ИА «Курсор». Республиканец пообещал, что в случае его победы на предстоящих президентских выборах он будет проводить политику, прямо противоположную нынешней администрации. «По большому счету, можно посмотреть, что сделал президент, и сделать все наоборот», – заявил Митт Ромни.

Кандидат заявил, что на месте действующего главы государства он установил бы тесные деловые контакты с израильскими властями, а также проводил более жесткую политику в отношении Ирана, передает Los Angeles Times.

«Я бы дал четко понять, как американцам, так и иностранным государствам, что нельзя допустить, чтобы Иран стал ядерной державой и что США готовы сделать все для того, чтобы этого не произошло», – заявил Митт Ромни.

«Но, возможно, самое главное заключается в следующем: я бы не хотел показывать, что между США и нашими союзниками, как Израиль, существует некая дистанция. Если у нас и есть некоторые разногласия, мы можем обсудить их за закрытыми дверями. Но перед миром мы должны предстать как союзники, идущие рука об руку», – заявил Митт Ромни.

Политик также считает необходимым призвать такие страны, как Турция и Саудовская Аравия, предоставить оружие повстанцам в Сирии.

Как сообщалось, Митт Ромни неоднократно критиковал ближневосточный курс, проводимый действующей администрацией президента США. В Израиле политику кандидата-республиканца, как показывает соцопрос, поддерживает гораздо больше людей, чем политику Обамы. Так, лишь 32% респондентов считают политику Обамы по отношению к Израилю «дружеской», тогда как в 2009 году таковых было 54%.

Глава ФРС: экономика США ослабла в 2012 году

Глава Федеральной резервной системы США Бен Бернанке заявил, что американская экономика сильно ослабла за последние месяцы.

Выступая в Конгрессе, он сказал, что рост экономики замедлился до 1,9 процента за первые четыре месяца 2012 года, и, скорее всего, она еще больше ослабнет за второй квартал.

Главными сложностями, по словам Бернанке, являются долговой кризис в Европе, который может усугубиться, а также опасность того, что Конгресс не справится с растущим бюджетным кризисом в США.

Федеральная резервная система США готова поддержать замедляющуюся американскую экономику новыми мерами, сказал глава ФРС Бен Бернанке, воздержавшись от деталей.

Выступая в банковском комитете Сената США во вторник, Бернанке назвал преградами на пути к восстановлению прежних темпов роста плохой рынок кредитования в свете долговых проблем Европы и неопределенность с бюджетной политикой Вашингтона, увлеченного президентской кампанией.

Финансовые рынки в последние дни затаились в ожидании выступления Бернанке, в котором инвесторы хотели услышать намеки на приближение третьего раунда выкупа гособлигаций - так называемого "количественного смягчения", или QE3.

"Отражая озабоченность медленным прогрессом в сокращении безработицы и рисками дальнейшего замедления экономики, ФРС на июльском заседании четко обозначила готовность к дальнейшим действиям", - говорится в речи Бернанке для сенаторов.

Аналитики и инвесторы не нашли в выступлении указаний на скорые перемены в политике ФРС.

"Рынок готовился получить сигнал о немедленных действиях и, очевидно, не получил его. Бернанке оставил дверь открытой для QE3, но ни на шаг не продвинулся к его применению", - сказал старший аналитик Commonwealth Foreign Exchange Омер Эсинер.

Экономисты предсказали США рекорд по уровню бедности

Уровень бедности в США поднимется до рекордного уровня с середины прошлого столетия из-за слабой экономики и финансового кризиса. Об этом сообщает Associated Press, опросившее более десяти экономистов, придерживающихся как консервативных, так и либеральных взглядов.Специалисты предсказывают, что официальный уровень бедности в США в ближайшее время поднимется со значения в 15,1 процента, зафиксированного в 2010 году, минимум до 15,7 процента. Такое значение показателя будет максимальным со времен кампании против бедности в 1960-х годах. При этом большинство опрошенных экономистов сходятся во мнении, что официальный уровень бедности может подняться еще выше.

По их прогнозам, бедность охватит многие слои населения, в том числе людей с неполной занятостью и семьи, проживающие в провинции. Экономисты отмечают, что новая волна роста бедности сотрет положительный эффект от борьбы с этим социальным явлением, которую проводила администрация президента Линдона Джонсона в 1963-1967 годах.

Джонсон выделил на кампанию против бедности несколько миллиардов долларов. В стране были учреждены программы жилищных субсидий, медицинской поддержки малоимущим, а также выплаты субсидий беднякам. В результате уровень бедности упал до 11,1 процента и стал минимальным за всю историю Соединенных штатов.

Как сообщалось ранее, в 2010 году в США проживало 46 миллионов бедняков. Это на 0,8 процентного пункта больше, чем годом ранее. При этом средний доход домохозяйства в 2010 году в США составил 49,4 тысячи долларов, что более чем на тысячу долларов меньше, чем в 2009-м.

В США под официальным уровнем бедности понимается процентное соотношение людей, которые не способны приобрести некий минимальный набор товаров и услуг, к общему числу домохозяйств. Показатель является аналогом российского числа населения, живущего за чертой прожиточного минимума.