Формула Черчилля. История одной речи, которая перевернула мир

Выступление Черчилля, 1946 год

5 марта 1946 года Уинстон Черчилль произнёс речь, ознаменовавшую начало холодной войны.

Друзья и враги

Окончание Второй мировой войны многим виделось как рождение нового мира, в котором уже не будет места вражде и насилию. Эти иллюзии были развеяны оперативно — на смену войне с фашизмом пришло противостояние вчерашних союзников. Глобальный конфликт, балансировавший на грани Третьей мировой, получил название «холодная война».

Точкой её отсчёта принято считать 5 марта 1946 года — день, когда в американском Фултоне британский политик Уинстон Черчилль произнёс речь, которая стала идеологическим обоснованием противостояния Запада Советскому Союзу.
Противоречия в антигитлеровской коалиции по различным вопросам существовали с момента её создания. Особенно болезненным был вопрос послевоенного устройства мира, в котором Советский Союз намеревался играть значительно более важную роль, нежели это было до Второй мировой войны.

Устойчивость антигитлеровской коалиции обеспечивалась не только общностью интересов, но и хорошими отношениями, установившимися между президентом США Франклином Рузвельтом и советским лидером Иосифом Сталиным. Рузвельт, единственный в истории Соединённых Штатов президент, избиравшийся на свой пост четыре раза, вытащивший Америку из пучины Великой депрессии, относился к Сталину с подчёркнутым уважением. Глава США считал, что интересы СССР в послевоенном мире должны быть учтены в полной мере.
В отличие от Рузвельта, старый антикоммунист Уинстон Черчилль полагал, что сразу после окончания Второй мировой войны страны Запада должны сосредоточиться на изоляции СССР и его вытеснении из Европы.

«Немыслимые» планы британского премьера

Весной 1945 года по приказу Черчилля британские военные начали разрабатывать план операции «Немыслимое» — военных действий против Советского Союза. Объединённый комитет начальников штабов Великобритании вынес заключение: «Численный перевес русских на суше делает крайне сомнительной возможность достижения ограниченного и быстрого (военного) успеха».

Отсутствие гарантии успеха военной операции против СССР заставило временно отложить эти планы в сторону, занявшись воздействием на Советский Союз политическими методами.

Негативное отношение Черчилля к СССР долгое время сдерживал Франклин Рузвельт, однако 12 апреля 1945 года американский президент скончался. Сменивший его Гарри Трумэн по своим взглядам был гораздо ближе к Черчиллю и тоже ратовал за силовое давление на Советский Союз. Эти планы базировались в том числе и на атомной бомбе, которая появилась на вооружении США.
Летом 1945 года сам Черчилль получил серьёзный удар по самолюбию. Пока он строил планы на противоборство со Сталиным, английские избиратели на выборах проголосовали за лейбористов, оставив консервативное правительство Черчилля не у дел.

Бывший премьер официально возглавил оппозицию, но на заседаниях парламента появлялся редко, больше времени посвящая написанию публицистических статей и работе над мемуарами.

Трумэн одобряет

При этом совсем уходить на покой «последний романтик Британской империи» не хотел, лелея надежду вновь вернуться в число вершителей судеб мира.

В странах Запада, в том числе США и Великобритании, многие общественные деятели выступали за дружеские отношения с СССР, считая претензии Советского Союза законной заботой о своей безопасности, на которую страна, понёсшая огромные потери в войне, имеет полное право.

Ни Черчилля, ни Трумэна подобные настроения в обществе не устраивали. Необходимо было закрепить на Западе за СССР образ врага, возможно, значительно более опасного, чем разгромленный германский нацизм.
Зиму 1945–1946 годов Черчилль, по советам врачей, проводил в США и тесно общался с Трумэном. В декабре 1945 года Вестминстерский колледж в Фултоне пригласил Черчилля прочитать лекцию о «международных отношениях».

Черчилль согласился выступить в Фултоне с условием, что сопровождать его и присутствовать при речи будет президент Трумэн.

Британец готовил речь, которая должна была вернуть его в большую международную политику. Для того, чтобы придать ей вес, и было необходимо присутствие главы США.

В Фултон Черчилль и Трумэн ехали одним поездом, и британец ознакомил американца с текстом своего выступления. Тот назвал речь «превосходной»: по его выражению, «хотя она и вызовет суматоху, но приведёт только к положительным результатам».

Президента США устраивало то, что программное выступление, провозглашающее борьбу против Советского Союза, сделает Черчилль. Трумэн осторожничал, предпочитая оставить за собой возможность откреститься от слов Черчилля. Сам же британец выступал в данном случае практически как частное лицо, не связанное какими-либо обязательствами.

Черчилль и Трумэн отправляются в Фултон

«Свободный мир» против «тирании»

Речь, которую Уинстон Черчилль произносил перед 1500 слушателями, продолжалась всего 15 минут 33 секунды, однако она разделила мира на «до» и «после». Позади осталась совместная борьба с фашизмом, впереди была изматывающая гонка систем, несколько раз ставившая мир на грань ядерного апокалипсиса.

В первой части речи Черчилль признавал лидерство США: «Соединённые Штаты находятся на вершине мировой силы». На правах младшего партнёра политик называл угрозы, которые стоят перед «странами свободного мира», который возглавляют Соединённые Штаты, — это «война и тирания». При этом Черчилль считал, что только США и «страны свободы» могут владеть секретом атомного оружия, поскольку такое положение вещей является гарантией мира.

Далее политик начал обозначать, с каким именно злом необходимо бороться «свободному миру». «Мы не можем закрыть глаза на то, что свободы, которые имеют граждане в США, в Британской империи, не существуют в значительном числе стран, некоторые из которых очень сильны. В этих странах контроль над простыми людьми навязан сверху через разного рода полицейские правительства до такой степени, что это противоречит всем принципам демократии», — заявил Черчилль.
Во второй части речи отставной британский премьер прямо назвал Советский Союз причиной «международных трудностей»: «Никто не знает, что Советская Россия и её международная коммунистическая организация намерены делать в ближайшем будущем и есть ли какие-то границы их экспансии».

Сила против «русских друзей и соратников»

Далее Черчилль, дабы не выглядеть человеком, напрочь забывшим о том, кто сломал хребет фашизму, исполнил реверанс в сторону бывших союзников: «Я очень уважаю и восхищаюсь доблестными русскими людьми и моим военным товарищем маршалом Сталиным… Мы понимаем, что России нужно обезопасить свои западные границы и ликвидировать все возможности германской агрессии. Мы приглашаем Россию с полным правом занять место среди ведущих наций мира».

А дальше прозвучали знаменитые слова, на десятилетия ставшие главным символом холодной войны: «От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике, через весь континент, был опущен «железный занавес». За этой линией располагаются все столицы древних государств Центральной и Восточной Европы: Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград,  Бухарест и София — все эти знаменитые города с населением вокруг них находятся в том, что я должен назвать советской сферой, и все они, в той или иной форме, объекты не только советского влияния, но и очень высокого, а в некоторых случаях и растущего контроля со стороны Москвы… Коммунистические партии, которые были очень маленькими во всех этих восточноевропейских государствах, были выращены до положения и силы, значительно превосходящих их численность, и они стараются достичь во всём тоталитарного контроля».
Сформулировав суть угрозы, Уинстон Черчилль изложил методы борьбы с ней: «Из того, что я видел во время войны в наших русских друзьях и соратниках, я заключаю, что ничем они не восхищаются больше, чем силой, и ничего они не уважают меньше, чем слабость, особенно военную слабость. Поэтому старая доктрина баланса сил ныне неосновательна».

Таким образом, Черчилль сделал вывод — для противостояния советской экспансии «страны свободы» должны иметь подавляющий перевес в военной силе, который и должен обеспечить «взаимопонимание с Россией».

Рисунок «Черчилль»

Сталин отвечает

Речь Черчилля в Фултоне произвела на многих гнетущее впечатление — несмотря на все реверансы и оговорки, это, по сути, был призыв к военному давлению на страну, вынесшую на себе основную тяжесть борьбы с гитлеровской Германией. Помимо того, что в западных странах многие представители общественности считали это настоящим предательством по отношению к русским, возникло логичное предположение, что Советский Союз не станет покорно терпеть давление на себя. А итогом этого противостояния может стать новая война, избежать которой вроде бы хотел Черчилль.

Мир замер в ожидании ответа Москвы. А в столице СССР не торопились. Для Иосифа Сталина подобные настроения Черчилля не были секретом, но форсировать события советское руководство не хотело.

Речь Черчилля в советских СМИ весной 1946 года полностью не публиковалась, но её содержание было подробно пересказано в сообщении ТАСС от 11 марта.

Ответ прозвучал 14 марта 1946 года в интервью Иосифа Сталина газете «Правда».

Советский лидер выступал за сдержанность и сохранение стабильности, однако раскланиваться перед бывшим союзником не стал: «Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Господин Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира. Немецкая расовая теория привела Гитлера и его друзей к тому выводу, что немцы как единственно полноценная нация должны господствовать над другими нациями. Английская расовая теория приводит господина Черчилля и его друзей к тому выводу, что нации, говорящие на английском языке, как единственно полноценные должны господствовать над остальными нациями мира».

Черчилль умер, а дело живёт

Ответ Сталина получился не менее выверенным, чем речь Черчилля. Продуманное сравнение британца с Гитлером не оставляло сомнений — Советский Союз поднял брошенную ему перчатку и на попытку силового давления ответит аналогично.

Противоборствующие стороны стали затягивать идеологические гайки, начиная борьбу с «тлетворным влиянием противника» в своих рядах.

Черчилль действительно добился того, чего хотел, вновь вернув себя место одного из самых заметных мировых политиков. Впрочем, сыграть главную роль в холодной войне ему уже было не суждено — поколение политиков, запустившее этот процесс, всего через несколько лет сошло со сцены.

Концепция борьбы «стран свободы» с «тиранией», изложенная Черчиллем в Фултоне, оказалась чрезвычайно живучей. Западные политики начала XXI века, отталкиваясь от тех же принципов, вмешиваются в дела других государств, свергая неугодные режимы.