«Наши бабушки и дедушки умерли с еврейскими зубами во рту»: литовская писательница написала книгу о Холокосте
Светлана Алексиевич в свой интеллектуальный клуб пригласила Руту Ванагайте, которая своей книгой «Наши» разделила Литву на два лагеря [фото]
Гостем Интеллектуального клуба нобелевского лауреата Светланы Алексиевич стала Рута Ванагайте
- Тема Холокоста в Литве, Беларуси прошла мимо нашей литературы, искусства, общественной мысли.
Я отношусь к тем людям, которые считают, что надо быть откровенными с собой, - сказала нобелевский лауреат, представляя свою гостью. - Рута Ванагайте написала удивительную книгу. Я действительно была потрясена, насколько человек взял на себя смелость, рассказать о том, что его родные, соседи, его народ делал в годы войны.
«Мой дедушка был убийцей?»
Книга «Наши» вышла в прошлом году. В ней о том, что происходило в Литве 75 лет назад, о том, как в стране были уничтожены 200 тысяч евреев, о том, как литовцы, уничтожавшие их, становились убийцами. От рассказа Руты Ванагайте мурашки бегут по спине.
- Официальная Литва не очень хочет меня знать, меня не приглашают ни на конференции, ни в школы. У нас все еще остается нарратив, что была горстка выродков, которые сотрудничали с нацистами, а вся остальная большая Литва, наши предки, наши родственники ни при чем. И эта ситуация меняется очень медленно.
Литовская писательница Рута Ванагайте, автор книги "Наши"
Мой дедушка был замечательный человек, он пострадал от советской власти, его арестовали, сослали в Карлаг и там он умер. Я почитала его дело – у нас архивы КГБ открыты. Я прочла, что когда пришли немцы, он стал участником нацистской комиссии, которая составляла списки советских активистов. Активисты эти были евреями, и через несколько дней их расстреляли. Другой родственник, муж моей тети, был начальником полиции в Паневежисе, и когда в 44-м году пришли русские, он убежал в Америку. И все советские годы он нам присылал джинсы. Такой прекрасный дедушка! А почему он скрывается под другой фамилией? Ну, что-то с евреями связано… Но в советские времена мы ничего не знали о евреях, о холокосте. Были простые советские жители, которые пострадали от фашистов. И сейчас по всей Беларуси стоят такие памятники, к которым приходят пионеры 9 мая.
Что я еще могла знать? В независимой Литве мы знаем, что нас всегда кто-то угнетал – то поляки, то Советы, то немцы. И потом мы сбросили этот гнет, разрушили Советский союз и стали героями. А признать, что наши нормальные люди участвовали в убийстве нормальных людей, детей, стариков? Это просто невозможно! Моим детям в школе холокост преподавали один урок в 10 классе и один урок в 11 классе. Рассказывали: 200 тысяч человек погибли, выродки их убили, выродков не стало. И все!
И тут я оказалась на семинаре для учителей, на котором один историк 40 минут рассказывал, как все было на самом деле. Когда немцы пришли, литовское правительство решило, что они дадут нам независимость и нужно бороться против Советов. И помогать нацистам во всем. Литовское правительство восстановило все структуры, на немцев работало 20 тысяч человек. И были созданы армейские, полицейские батальоны – еще 20 тысяч человек. Вся пирамида была подчинена убийствам. Я слушала это и понимала, что мой дедушка, мой второй родственник были частью этого.
«Каждый литовец должен спросить: откуда у меня антикварные вещи?»
- Когда погибли 200 тысяч евреев, вся Литва пошла за их имуществом. Боже мой, у меня от бабушки есть антикварная кровать и шкаф! Купила ли она их? После этого я не могу ходить в антикварные магазины. Любой литовец должен просить: откуда у меня дома такие вещи? А золото? Один литовец, которые работал в 7-м форде в Каунасе (где расстреливали евреев – ред.), после войны 10 лет работал зубным техником. Сколько наших бабушек и дедушек умерли с еврейскими зубами во рту? Вы представляете, какой у меня был шок!
Нобелевский лауреат Светлана Алексиевич потрясена смелостью Руты Ванагайте.
Я подошла к этому историку и пригласила его на обед. Он согласился со мной встретиться только в парке. Он пришел с пластмассовым мешочком, в котором были список убийц, признанный Израилем, и разрешил взять на несколько дней сделать копии. Боже мой, так же в парках при советской власти мы получали книги Солженицына и Оруэла. А сейчас 26 лет независимости, и я с кем-то в парке встречаюсь? Я подумала, что этого я не оставлю.
Я выяснила, что литовские историки всю правду знают, пишут ее в своих трудах. Потом они признались мне: «Мы можем писать все, потому что нас никто не читает». Когда я сказала им, что буду писать книгу, они сказали, что больше не будут ходить на подобные семинары, где я все и услышала.
После того, как моя книга «Бабье лето» стала бестселлером в Литве, мое издательство стало просить написать следующую книгу. Когда я сказала, что книга будет о холокосте, услышала: «Пожалуйста, только не это. Ты что, не знаешь, какая геополитическая ситуация? Россия, Путин…» - «Да, Путин только и ждет, пока Ванагайте напишет книгу о евреях». Поэтому и нет у нас гражданского общества, потому что если мы только что-то скажем против своей власти, мол, сразу Путин этим воспользуется.
«Никто не стоял за спиной и не обещал убить, если не будешь стрелять в евреев»
- Я сидела в архивах, читала дела, допросы, историки подсказывали мне, где и что искать. Что я увидела? Все убийцы были обычными нормальными людьми, они просто пошли в эти батальоны. Пошли, к примеру, студенты. Восемь человек, 16-летние учащиеся ремесленного училища в Вильнюсе, на летних каникулах 41-года решили подработать. И пошли в особый отряд. Немцы были умными, они постепенно втягивали - сначала ребята охраняли евреев, потом конвоировали их, только потом стали убивать. И каждый день они ездили на эту работу. Они были добровольцами. Никто не стоял за спиной и не грозил тебя убить, если ты не будешь стрелять в евреев. Во многих местах массовых убийств вообще не было немцев или они только фотографировали. Почему они это делали? Во-первых, хотели немножко заработать, во-вторых, служили своей родине, в-третьих – они ведь убивали не людей, а евреев. За три месяца было убито 150 тысяч человек. Какая банда выродков смогла бы это сделать? Это очень трудно признать.
Мало того, литовцы так хорошо работали, что в Литву стали привозить евреев из Австрии, Франции, Чехословакии.
Когда я читала письма детям этих убийц, они все называли евреев обреченными. Значит, в их сознании уже было, что эти люди обречены правительством, немцами. Им оставалось только убить. Их спрашивали: «Вы не чувствуете вины?» – «Нет, это же была моя работа. Почему правительство нас послало?»
Только один рассказ о том, как литовский батальон убивал евреев в Руденске, когда их на полгода отправили в Беларусь. Вырыли яму, и евреи шли молча, как бараны. Ложатся, мы их расстреливаем, сверху ложатся следующие. Его спрашивают: «Если отец и сын ложатся вместе, кого первого убивали?» – «Конечно, отца. Мы же не звери, чтобы на его глазах ребенка расстреливать».
Мне потом все время снились маленькие дети, у которых рот был забит песком. Но самое страшное – узнать, что эти убийцы были нормальными людьми.
В своей книге литовский автор рассказывает об участии литовцев в массовых расстрелах евреев.
«Я потеряла многих друзей и родных»
- Когда книга вышла, я потеряла многих друзей, родственников, меня обвиняли в том, что я продаю свою родину, что меня купили евреи, которые все были энкавэдистами. Реакция была очень бурная. Я даже боялась физической расправы из-за угроз, на три дня книжной ярмарки мне выделили охранника.Молодые люди отнеслись более благосклонно, они мыслят уже по-европейски. Стало даже модным жалеть евреев.
Почему я написала эту книгу? Я это сделала для того, чтобы мы честно посмотрели на себя, на свои зубы, чтобы просто спросили у себя.
Страшного ничего не случилось. Меня никто не убил. Книга вышла уже тиражом 19 тысяч, хотя первый тираж был только 2 тысяч.
Когда мне несколько месяцев назад в Америке вручали медаль за смелость, я на церемонии сказала, что думаю о 227 местах в Литве, где есть захоронения евреев, и что каждый литовец может доехать до места расстрела меньше, чем за полчаса. И я думаю не о статистике, а о тех людях, которые там лежат слоями - в четыре, пять слоев. Я думаю об этом отце, который лежит со своим сыном. И 75 лет спустя отец все еще обнимает сына.
