Санкции против России могут привести к обратному эффекту

("Politico", США)
Оливер Буллоу (Oliver Bullough)

23/03/2014

В четверг Владимир Путин опоздал с началом речи перед российской деловой элитой больше, чем на час. Впрочем, с его стороны это не было оскорблением — он регулярно опаздывает. Однажды он заставил своего (впоследствии свергнутого) украинского коллегу Виктора Януковича ждать четыре часа, пока он не закончит общаться с ватагой байкеров. В таких обстоятельствах опоздание всего на 80 минут выглядит едва ли не знаком уважения к самым богатым людям России.

Путин говорил всего пять минут и ни разу не упомянул ни Украину, ни Крым, ни слабеющий рубль, ни падение российских рынков. Вместо этого он сфокусировался на другой теме — «деоффшоризации». Это уродливое слово, и по-русски оно звучит не лучше, чем по-английски — особенно, когда его произносит Путин. Однако ему самому оно нравится, и он активно использует его с 2008 года.

«Российские компании должны быть зарегистрированы на нашей, на родной территории, на территории нашей страны и иметь прозрачную структуру собственности. Уверен, что и вы в этом тоже заинтересованы», — заявил Путин собравшимся.

Это выглядело заурядным предложением немного изменить российские нормы финансового регулирования, однако всего через несколько минут слова Путина приобрели неожиданную актуальность: Белый дом ввел санкции против связанных с Кремлем бизнесменов. Американским компаниям и частным лицам внезапно запретили вести дела с некоторыми из ближайших друзей Путина.

Этот шаг сразу же возымел последствия. Visa и Mastercard отказались обслуживать ряд российских банков, лишив их клиентов возможности использовать банкоматы. Когда на следующий день в Москве начались биржевые торги, акции компаний, имеющих отношение к фигурантам списка, рухнули. «Новатэк» — газовая компания, принадлежащая Геннадию Тимченко, который тоже попал в список, подешевела на 12% из-за ухода инвесторов.

Объявляя о санкциях, президент Барак Обама говорил о «цене», которую придется заплатить окружению Путина. Позднее высокопоставленный сотрудник американской администрации добавил, что это «очень влиятельные люди», и подчеркнул, что такие меры — «не игрушки».

В самом деле, России это, наверняка, дорого обойдется. Однако Путин, возможно, будет втайне рад, что российские бизнесмены будут пытаться увести свои деньги туда, где до них не доберется Америка.

С тех пор, как в 1990-х годах российская экономика открылась для мира, российский бизнес прекрасно научился скрывать свои богатства в оффшорах. В этом он мало отличается от западного бизнеса, который тоже старается держать свои деньги за пределами досягаемости для правительства, однако русские делают это в намного больших масштабах.

По последним данным Центрального банка России (информация за третий квартал прошлого года), самым крупным инвестором в российскую экономику был Кипр (4,5 миллиарда долларов), за ним следовали Британские Виргинские острова (2,7 миллиарда долларов), Люксембург (1,6 миллиарда долларов) и остров Джерси. Все это — «налоговые гавани». Китай, самый могущественный сосед России, вложил в экономику России за третий квартал 193 миллиона долларов — меньше, чем Бермудские острова. Германия вложила 428 миллионов — немного больше половины инвестиций, пришедших с Багамских островов.

Разумеется, речь не идет о багамских деньгах, которые хозяева местных гостиниц заработали тяжким трудом и вложили в России в надежде на хорошие прибыли. Это российские деньги, утекшие из страны в течение последних двух десятилетий и осевшие на банковских счетах по всему миру. В прошлом году из России ушли 63 миллиарда долларов. Финансовые аналитики прогнозируют, что из-за политической нестабильности, вызванной крымскими событиями, в 2014 году эта сумма удвоится.

Это не только разоряет Россию, но и мешает Путину поставить все в стране под свой контроль — для чего ему и нужна деоффшоризация.

«Олигархи станут намного лучше подчиняться Путину, если он сможет, фактически, контролировать их деньги. Из независимых богачей они превратятся в зависимых, — считает Билл Браудер (Bill Browder), который был в начале правления Путина крупным портфельным инвестором в Россию, но в 2006 году лишился права на въезд в Россию. — Путин хочет, чтобы в дальнейшем то, сохранят они свое богатство или его потеряют, зависело от него».

С тех пор, как Путин пришел к власти, он пытается восстановить могущество Кремля. Для этого он сокрушал Чечню, отменял выборы, ставил СМИ под свой контроль и ниспровергал излишне сильных олигархов, которые полагали, что могут бросить ему вызов.

Естественный следующий шаг — усилить хватку, заставив остальных олигархов репатриировать деньги. Джон Кристенсен (John Christensen), исполнительный директор организации Tax Justice Network, борющейся за прозрачность «налоговых гаваней» — последних остатков Британской Империи, — считает, что, если деньги из оффшоров вернутся домой, это одновременно увеличит налоговые поступления в российский бюджет и подтолкнет российских бизнесменов вкладывать средства в производство вместо лондонской недвижимости и американских баскетбольных команд.

Однако чтобы убедить бизнес так поступить, мало нескольких речей, тем более, что у предпринимателей есть серьезные основания хранить деньги в оффшорах. «В любой момент они могут стать врагами государства — и тогда им придется бежать из страны. Кроме того, Путина могут свергнуть — и тогда им тоже придется бежать из страны», — отмечает Кристинсен.

И даже если власти всерьез попробуют принудить бизнесменов вернуть деньги в страну, это, по мнению Кристенсена, будет проще сказать, чем сделать: «Обычно их активы сложно организованы, конечный бенефициарий не оглашается и понять, кому на самом деле что принадлежит, зачастую бывает очень нелегко».

Классический пример такого использования оффшоров — это Михаил Ходорковский, бывший до своего ареста в 2003 году самым богатым человеком в России. После того, как российские суды приняли ряд решений не в его пользу, он оказался за решеткой, а его нефтяная компания была экспроприирована. В конце прошлого года Путин его освободил в рамках краткой и не слишком успешной предолимпийской пиар-кампании.

Путин с легкостью посадил Ходорковского в тюрьму и лишил активов, однако дело на этом не закончилось. Юристы магната начали искать другую юрисдикцию и в итоге добились нового судебного процесса, наглядно демонстрирующего, чем опасны для российского лидера оффшоры.

Документы, приведенные в ходе судебных слушаний, показывают, что владение ЮКОСом — нефтяной компанией Ходорковского — осуществлялось через ряд взаимосвязанных компаний на Британских Виргинских островах, Гернси, острове Мэн, Гибралтаре, Джерси и Кипре. Это юридически делает ЮКОС иностранным инвестором, хотя он и принадлежал российскому гражданину. Таким образом, компания подпадает под защиту Энергетической хартии — международного соглашения, регулирующего нефтегазовую отрасль, которое было подписано Россией вскоре после распада Советского Союза.

Арбитражный суд в Гааге пока не решил, нарушила ли Россия это соглашение, экспроприировав нефтяную компанию, однако юристы ЮКОСа требуют в возмещение 100 миллиардов долларов — больше одной пятой валютных резервов России — и вполне могут выиграть дело. На фоне оттока средств из страны это может стать сильным ударом. Причем Путину придется согласиться с этим решением — в противном случае, российские активы за границей могут быть арестованы.

Деоффшоризация сделала бы невозможным повторение такой ситуации. После нее Путину пришлось бы иметь дело только с его собственными судами, которые всегда делают то, что он хочет. Предприниматели, ждавшие его речи 80 минут, тоже это понимают.

Многие из них, без сомнения, говорят Путину, что они поддерживают его планы и стремятся сделать российский бизнес прозрачным, думая при этом, что их корпоративные структуры должны остаться оффшорными — и максимально непрозрачными.

Таким образом, возможно, в глубине души Путин не так недоволен американскими санкциями, как можно было бы подумать. Любые намеки на то, что за пределами России деньги деловой элиты тоже не в безопасности, могут помочь убедить ее перестать полагаться на оффшоры.

Кое-кто уже принял такое решение. По меньшей мере, один кремлевский инсайдер сумел предугадать введенные Белым домом санкции: крупный энергетический трейдер Gunvor, созданный Тимченко, заявил после введения санкций, что основатель компании днем раньше продал свою долю в ней деловому партнеру.

Именно это и нужно Путину, считает Браудер: «Ослабляется главный рычаг влияния Запада на Россию и на русских — возможность заморозить активы».

Если далее последуют новые санкции, и российские деньги потекут домой, может оказаться, что деоффшоризацию российского бизнеса устроит в итоге не Владимир Путин, а Барак Обама.